Из-за географических особенностей южного полюса Луны, где располагался Кларк, Солнце никогда не поднималось здесь над горизонтом выше, чем на несколько градусов, благодаря чему, глубокие кратеры и расщелины, которыми изобиловал данный регион, всегда пребывали в тени. Там, на дне этих мрачных углублений, царила вечная тьма и холод, способствовавший сохранению залежей водяного льда, который находился там, по-видимому, со времен поздней тяжелой бомбардировки, когда на Землю и её спутник обрушилась масса астероидов и комет, оставшихся после формирования Солнечной системы. Вода, принесенная с ними и надежно хранившаяся в вечной тени на протяжении почти четырех миллиардов лет, являлась главным сокровищем корпорации «Юнайтед Аэроспейс», отвалившей изрядную сумму за право распоряжаться данной территорией. После того как по Земле огненным ураганом пронеслась Третья мировая, и все поставки с неё прекратились, именно вода стала ключевым ресурсом, без которого было невозможно выживание оказавшихся в космосе остатков человечества. С помощью воды выращивались растения, которые люди употребляли в пищу, из неё добывали кислород для дыхания и водород для реактивных двигателей челноков и круживших вокруг Луны орбитальных станций. Дейтерий – изотоп водорода, на котором работали термоядерные реакторы наиболее крупных поселений, также добывался из неё.

Конечно, помимо южного полюса Луны, залежи воды имелись и на северном. Там располагалась парочка довольно крупных колоний: «Доуз» и «Сан Кристобаль». Некогда принадлежавшие частным компаниям, до Катастрофы они конкурировали с лунной столицей ЮАС, теперь-же, как и все, просто пытались выжить. Добывая воду, как и Кларк, они продавали её и её производные другим поселениям, получая взамен ресурсы или услуги. Вода, по сути, стала главным активом зарождавшейся лунной экономики, и «Юнайтед Аэроспейс» владея львиной долей этого сокровища, не подпускала к нему никого.

Наконец, поезд начал замедляться. Пройдя сквозь такой-же шлюз, как и в центральном терминале, состав медленно подкатился к платформе и плавно опустился на рельсы. Пассажиры высыпали наружу. К ним уже шел грузный человек в видавшем виды вакуумном скафандре, шлем и перчатки от которого болтались у здоровяка на поясе.

– Господин Каримов, добро пожаловать в Шеклтон, нашу сокровищницу. Меня зовут Боб Фелтон, я отвечаю за всё что тут твориться, – пожав руку русского учёного, сказал он. – Господин Эванс просил меня провести для вас экскурсию. что ж, идемте, я покажу вам как у нас тут всё устроено.

Делегация погрузилась в большой грузопассажирский кар. Фелтон нажал на панели управления пару кнопок и кар тронулся в путь. Охрана на второй машине двинулась за ними на небольшом удалении.

– Первой нашей остановкой будет станция гидролиза, – повысив голос, чтобы его было лучше слышно за шумом ветра, сказал Фелтон. – Потом я отвезу вас один из карьеров, где идет разработка.

Кары двигались по просторному, метров десяти в поперечнике тоннелю, соединявшему различные сектора комплекса «Шеклтон». До гидролизной станции, где должна была состояться экскурсия было около пяти километров. Движение в этой зоне было не столь плотным как в центральной части колонии, так что машины шли гораздо быстрее. Спустя несколько минут, они нырнули в ответвление, ведущее к нужному месту. Проехав по нему пару сотен метров, кары вырулили в просторный сводчатый зал, где были припаркованы другие подобные аппараты. В дальней части помещения виднелась массивная высотой с десяток метров, гермодверь, через которую в помещение гидролизной станции проезжали грузовые машины. Еще одна дверь, поменьше, располагалась сбоку от неё – эта предназначалась для пешеходов. Проехав стоянку насквозь, Фелтон остановил кар возле маленькой двери.