– А как же продолжение рода? – Не понимала Инга. – Ведь власти нужны новые ячейки общества?

– Скрешцам запрещено продолжать род. Тем более не понятно, какое потомство мы можем дать со своими мутациями.

– Ой, и что никто разок не ходил налево? – Пошути Майкл.

– Может, и ходил, но все равно ничего не получится. Скажем так, мы лишены репродуктивной функции. – В голосе Адама послышалась нотка неловкости.

– Вас что там того? – Ужаснулась Инга.

– Мы бесплодны. В процессе модификации лишают возможности продолжать род.

– Вот же… – Выругался Майкл, явно озабоченный этим вопросом. Ему не очень хотелось бы стать бесплодным, и тем более, никогда не думать о физической близости. Он как бы сам, о этом мало думал, хоть и имел некоторые привязанности к одной девушке. – И что, вас никогда не влекло ну типа погулять с сослуживцем девушкой?

– Никогда. – Спокойно ответил Адам. Ему уж точно не хотелось воспринимать сослуживцев девушке. – Они дерзкие бабы с яйцами, но никак не предмет вожделения. Среди нас девушки и что бы не возникло, в частях непотребства, снижают в нас уровень либидо.

– А женщины скрешцы тоже бесплодны? – Подала голос Аня. Она была в ужасе от откровений Адама. Что касалось ее, то она о любви никогда не думала. Разве что о дочерней и сестринской. Но понимание того, что парней и девушке лишали права продолжать род, звучало дико.

– Да.

–Ужас. – Закачав головой Аня. – Что за пунктик у власти насчет детородной способности человека. Одних заставляют родить и изымают у них детей. Другим ставят контроль, а третьих вовсе лишают этой возможности!

– Зато эффективно. Не на что отвлекаться кроме как служению Федерации. – Равнодушно ответил Адам. – Все граждане смолоду воспитаны так, чтобы не возникало лишних эмоций. Дети, любовь, родственность, все это отвлекает от главной цели – служить Власти. И потом нас так воспитали с самого рождения и для граждан это норма.

– И ты так спокойно об этом говоришь? Ты хоть понимаешь, что никогда не сможешь продолжить свой род? – Аня видела это равнодушие, и от того ей было гораздо не по себе.

– Понимаю. И это, пожалуй, еще одна из причин, по которой я сбежал. Я чувствовал, что не гожусь быть скрешцем, и не всегда был готов преданным власти. – Произнес Адам, внимательно взглянув на Аню.

Аня отвернулась, она слышала искренность в его голосе, но его глаза говорили об обратном. Ему было все равно и это пугало. Он, как всегда, ей лгал. Ей и всем остальным. Вот только распознать эту лож могла лишь она одна.

Вдруг, пронзительный и внезапный вой разорвал тишину, окутывавшую момент. Каждый из путников, встрепенулся и насторожился. Средь белого дня, звериный вопль, пронизанный мистической опасностью, внушал ужас не меньше, чем самый мрачный час полуночи. Ветер уносил звуки в бескрайние просторы, и все живое с замиранием сердца прислушивалось к этому жуткому крику.

– Что это? – настороженно произнесла Аня.

– Дикие псы. – Майкл крепко вцепился в оружие, озираясь по сторонам.

– Одичавшие псы, выжившие после зачистки. Поговаривают они скрещивались с волками. – Пояснила Инга, так же приготовив ружье.

– Эти твари страшнее любого другого хищника, собираются в стаи и бьют жертву из-под тишка. – Адам единственный кто выглядел спокойно. Он был не вооружен, но при все уверен в том, что стая псов ему не угроза. – В патрулях мы часто встречали таких, стая до тридцати псов. Нападают внезапно, не как волки. Стоит одному кинуться, и вся свора накроет тебя. Тяжело отбиться, но, если разорвать одну шавку на глазах у остальных, прыть поубавится в миг.