Из оружия, правда, остался лишь походный нож, но и он сгодится при умелом подходе!

Маг тихо выскользнул наружу; конструкты и их вожатый отошли уже на четверть лиги, однако если он поторопится, то легко их нагонит. Да, вон они бегут: сотни три тварей, не меньше, а позади отряда в окружении наиболее медлительных конструктов шагает человек.

Твари бежали все ж таки не по прямой: маг, водительствующий ими, вероятно, не хотел рисковать и портить имущество; конструкты, как и живые создания, наверняка могли переломать конечности на каменных осыпях и ледяных склонах. А может быть, маг берег собственные ноги. Так или иначе, ватага двигалась наиболее ровным, хотя и извилистым путем. Что ж, а Публий вполне может пройти напрямик, через все гребни и трещины и подкараулить мага… да вот хотя бы вон у той скалы. Но придется поспешить…

Он жадно глотнул из фляжки и припустил, скача по камням, словно горный баран, пригибаясь, перелезая через зияющие щели, из которых вырывались языки призрачного пламени. Сердце бешено колотилось, в горле пересохло, но он не мог замедлить бега, не мог позволить передышки.

Задыхаясь, сам не веря, что добежал, он залег на выбранной скале. Точнее, на низком скальном навесе над нешироким ровным проходом. Похоже, когда-то это была торная тропа, после катаклизма частично заваленная щебнем и перегороженная крупными каменными обломками.

Конструкты приближались. Еще немного – и они вынырнут из-за очередного гребня и потекут по тропе неровным темным потоком.

Вынырнули. Публий Каэссениус рисковал, выглядывая из-за навеса, однако не мог отвести глаз от невероятного зрелища, одновременно отвратительного и достойного восхищения.

Боевые конструкты мало походили друг на друга – похоже, их создавали как произведения искусства, каждого по-своему, из разных частей, разного оружия. Тела их были или округлые, как бурдюки, или вытянутые, как у змей, или – почти неповрежденные торсы, на вид вроде бы человеческие. Иные – с головами людей или животных, пялящимися бессмысленными мертвыми глазами, иные – все утыканные крошечными глазками, будто картофелины, иные – вообще слепые, неведомо как выбирающие дорогу. Конечности – людские, звериные, паучьи; костяные и железные лапы, сжимающие самое разнообразное оружие, от арканов и ножей до гизарм и луков с длинными стрелами. У некоторых конструктов оружием служили конечности в виде гарпунов и костяных лезвий.

Да, мастера Северной Ведьмы подошли к делу с изрядной фантазией!

А вот и маг – плотный человечек в теплом плаще, слегка спотыкающийся при ходьбе, видать, давно шагает по горам и уже устал; конструктам-то что, они неживые, бегут себе и бегут, а человеку рано или поздно придется отдыхать.

Публий Маррон выждал, пока маг подойдет ближе, и прыгнул с навеса ему на голову. Тот совершенно не ожидал нападения и даже не попытался сопротивляться, когда Публий повалил его и приставил к горлу нож.

Конструкты мигом окружили их, угрожающе поднялись пилумы и гизармы.

– Отзови тварей, – тихо сказал первый Ворон.

Маг, оказавшийся упитанным смуглым человечком, сейчас страшно побледневшим, трясущимися губами произнес какое-то шипящее слово, и пилумы послушно опустились, конструкты отступили, однако не слишком далеко.

Поверженный завозился:

– С-слушай… нож убери, да?

Публий Маррон усмехнулся:

– Вначале расскажи, кто ты таков и куда направляешься… вот с этими вот. А потом передай мне управление.

Смуглый маг замотал головой:

– Слушай, я на них завязан, да! Госпожа заклятие пристегнула, клянусь Великим демонионом! Не снять, не отдать, друг! Убери нож, да?