– Внимайте, все! – Император слышал свой скрипучий голос словно со стороны. – Слушайте, легионы. Слушайте, маги. Я, император Тит Марций Десятый Цельс, объявляю вам свою волю.
Он невольно сделал паузу. Внемлют ли ему, нет ли слабости в сердцах?..
Внимали. И слабости он не чувствовал, по крайней мере – пока.
– Нас ждет битва, cives imperii[1], битва, каких Корвус не знал никогда. Против нас – не людские армии, не орочьи ватаги, даже не гномьи дружины. Против нас – неведомое и великое зло. Боги ли или иные сущности, могущественные и дикие, что несут смерть и разрушение. По зову Северной Ведьмы явились они, готовые предать огню и мечу и нашу империю, и весь мир.
Он перевел дух. Обвел взглядом лица: слушали мрачно, но без отчаяния. Кор Двейн, конечно, и тут что-то замышляет, но – не сейчас, не сейчас!..
– Но мы, великая империя Корвус, не отступим и не побежим. Потому что спасения в бегстве не будет. Мы можем лишь сразиться, вступить в битву, что поистине не будет знать себе равных. Если кто-то думает, можем ли мы, слабые люди, сделать что-то против этаких чудовищ – я отвечу. Можем! И можем многое! Маги в шаге от обретения новых, невиданных сил, силы эти – залог нашей победы, поддержка нашего оружия. Доблестные легионы Корвуса готовы к бою, как и всегда. И… – он сделал паузу, хотя напряжения в воздухе и так было хоть отбавляй, – я, ваш император, сам встану во главе войска. Я и вся мощь ордена Дракона.
Первым понял сказанное, как ни странно, не Кор Двейн, а легат IX Прославленного легиона, опытный вояка Эмилий Тавр. Пока остальные думали, он повернул к магам обезображенное старым шрамом лицо и с чувством гаркнул:
– Слава империи! С нами цезарь и Дракон!..
Часть первая
Глава I
Шаарта ар-Шурран ас-Шаккар молилась. Боги указали ей единственный путь, которым следовало идти, но, чтобы пройти его достойно, она должна прочесть хотя бы очистительную молитву; так учил когда-то старый Мошшог, шаман клана, так поступали воины, решившиеся на последний подвиг. Следовало бы, конечно, провести полный обряд, с долгим камланием, с окуриванием дымом священных трав, с ритуальным умерщвлением плоти и освящением клинков, но здесь не было ни шамана, ни сухих трав, собранных в Полночь Двух Лун на склонах Очей Дракона, не было даже глотка воды, так что оставалась лишь молитва. Гарзонг, темный владыка подземелий, не примет душу, отягощенную страхом, мелкими мыслишками и привязанностями к земному; он спалит ее, швырнет в горнило, претворяющее неверные души в божественный мировой огонь, расплавит их; а достойного проводит с честью в свои бесконечные палаты – пировать и ждать нового рождения. Воину следует отринуть телесное, очистить дух – и тогда уже идти последним путем.
Пусть Гарзонга сейчас нет в подземных огненных чертогах – он непременно вернется, вернется и спросит Шаарту: «Достойна ли ты меня? Не стыдится ли тебя твое племя и клан? Где твоя храбрость, твоя твердость, где твои клинки? Пусть они расскажут все о тебе».
Шаарта молилась, стоя на коленях и склонившись лбом к самым камням – что в ее новом теле было не так уж просто сделать. Она изо всех сил старалась не замечать ни своего нового роста, ни грубой черной шкуры, ни когтей. Гигантская подземная каверна, на краю которой застыла орка, погрузилась в полутьму. Пламя дикой магии, выплеснувшееся вовне, успокоилось, опало, переливалось теперь далеко внизу, каменная крышка захлопнулась; лишь оранжевые сполохи перебегали по неровному, почти плоскому своду.
Голос Шаарты, рычащий выговор истинного орка, смешивался с тихим гулом подземного огня.