Проблема модели времени в сознании древнеримских эрудитов рассмотрена в исследовании В. А. Лимонова40. В нем представлено осмысление направления и особенностей течения времени, произведенное на материалах классических произведений римского наследия. У Вергилия ученый наблюдает выражение идеи предзаданности великой судьбы Рима, у Цицерона – четырехступенчатую эволюционную картину развития мира, осуществлявшегося по воле богов. Лукреций, развенчавший миф о «золотом веке», предстает создателем сложной схемы развития человечества, в которой сочетаются и линейное, и возвратно-поступательное движение. Гораций понимал историю бытия как циклически упорядоченную смену поколений в интерпретации постепенной «порчи времени». Для Полибия история представляла собой «круговорот государственного общежития», но каждый возврат был связан с появлением элементов новизны.

При выявлении пространственно-временных ориентиров индивидуального исторического сознания исследователи исходят из признания его комплексности: в нем присутствуют и наслоения массового сознания, и индивидуальные проявления рефлексировавшего над пространственно-временными измерениями интеллектуала.

Труды, посвященные историческому и культурно-идеологическому контексту жизни Тацита. Политическая история Римской империи в эпоху принципата традиционно освещается в рамках исследований по истории Древнего Рима. Примерами могут служить монографии М. Гранта, К. Криста41. Работа К. Криста «История времен римских императоров» отличается глубоким анализом жизни римлян в эпоху Империи и меткими характеристиками личностей, создавших новую форму государственного устройства мировой римской державы.

В сочинении Г. Моргана42 дан анализ одного из наиболее значимых событий I в. – гражданской войны 68—69 гг., свидетелем которой был Тацит. Этот же сюжет был рассмотрен В. А. Гольденбергом43 в 50-х гг. XX в.

Фундаментальной работой о сущности принципата является исследование Н. А. Машкина44, отдельные положения которой были конкретизированы и развиты А. Б. Егоровым45. По мнению этих историков, принципат представлял собой синтез отмиравших республиканских институтов и укреплявшейся монархической власти.

В последнее время проблемами режима принципата активно занимается К. В. Вержбицкий46.

Важный вклад в изучение духовной культуры и идеологии древних римлян внесли зарубежные историки: П. Гиро, Ж. Каркопино, Ж.-Н. Роббер47. Моделируя картины повседневной жизни обитателей Лация, Ж. Каркопино уделил внимание религиозности римлян, а Ж.-Н. Робер – семантике их праздничной культуры и интеллектуальным наслаждениям.

Ценные наблюдения за римской культурой сделал Й. Хёйзинга48. По его мнению, религия в Риме имела чисто прагматический, даже государственный характер. Религия римлян никогда не имела метафизического наполнения. Отражая рационализм римлян, она стала фактически одним из государственных институтов эпохи Империи.

В монографии польского исследователя Л. Винничук «Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима»49 подробно, с опорой на разнообразные виды источников освещаются многочисленные аспекты бытовой, культурной и религиозной жизни греков и римлян. Особенно важными представляются главы, раскрывающие восприятие времени римлянами и их религиозный мир (гадания, праздники).

Ф. Ф. Зелинский явился ярким отечественным исследователем рубежа XIX – XX вв., изучавшим духовную культуру античности. Одним из центральных в его исследованиях является понятие «душа». По его мнению, «коллективная человеческая душа» ярко проявляет себя в языке, религии, нравах эпохи. Основная заслуга Ф. Ф. Зелинского состоит в оригинальных оценках продуктов «человеческой души».