С началом эпохи Империи наряду со старинным делением месяца на три опорные точки появилось также и деление на семидневные недели139. Со времени воздания божественных почестей Юлию Цезарю140, а затем и первому римскому императору Августу, положение изменилось: священное влияние при ориентации во времени приобретает политический контекст. Кроме того, Тацит в своем сочинении датирует события, называя имена консулов, чьи полномочия распространялись на описываемый им годичный отрезок времени, или называет промежуток времени от (или до) ид (календ, нон) данного месяца141. Например, в рассказе о принесении присяги императору Веспасиану историк упоминает, что Тиберий Александр «весьма поспешно уже в июльские календы привел к присяге» легионы в Александрии, а иудейская армия присягнула «на пятые сутки после июльских нон» [Hist.,II,79] и т. п.

Наблюдая признаки зарождения абстрактного понимания времени у римлян (365 дней, 12 месяцев, внутри каждого месяца – узловые точки – календы, ноны и иды), необходимо, тем не менее, заметить, что сплошной нумерации дней в году не существовало, счет времени велся только по этим узловым точкам. В раннереспубликанский период год начинался 1 марта – в месяц бога войны Марса. Тогда и вступали в должность консулы. Но с середины I в. до н.э. точкой отсчета времени года стало выступать 1 января, тогда же стали праздновать новый год, сопровождая его празднествами и играми142.

Течение времени в рамках одного дня не отличалось равномерностью и определялось временем года. Как указывает А. С. Бобович в своих комментариях к «Анналам»143, длительность часа определялась как 1/12 от солнечного времени суток. Таким образом, продолжительность часа зимой была меньше, чем летом. Кроме того, внутри дня наблюдалось существование нескольких промежутков времени, зависящих от долготы светового дня (например, «tertia ferme vigilia» – «около третьей стражи», по принятой военной терминологии). Следовательно, размеры отрезков времени ставились в прямую зависимость от космических явлений.

Однако римляне ориентировались в построении своего календаря не только на солнце. Еще раз обратим внимание на то, что основой этой ориентации являлись лунные циклы, из которых выводились три узловые точки месяца. Помня о том, что солярная ориентация больше характерна для Древнего Ближнего Востока144, а существование лунного года наблюдается уже в Греции, можно предположить наличие греческого влияния на ориентацию римлян во времени. Кроме того, для определения «точного» времени дня они использовали те же приспособления, что и греки145: солнечные и водяные часы. Однако по греческому календарю в месяце насчитывалось три декады: начальная, средняя и завершающая, в то время как в Риме календы, ноны и иды делили месяц на три неравные части (по реформе Цезаря). Таким образом, римское понимание времени испытало значительное греческое влияние, но не дублировало его полностью.

После непонятных римлянам космических явлений и погодных бедствий в них еще долго не утихал страх перед гневом обитателей неба. Тацит передает нам информацию о настроениях в народе после лунного затмения: «Durabat et formido coelestis irae, nec frustra adversus impios hebescere sidera, ruere tempestates» («Оставалась боязнь небесного гнева, ведь не напрасно для предупреждения нечестивых затмеваются созвездия, ревут бури») [Ann.,I,30]. Вполне естественно считать порожденное этим страхом желание сделать хотя бы частично управляемой непредсказуемую и всесильную космическую силу. Этой цели пытались достичь с помощью введения новых праздников [Ann.,II,32] и назначения молебнов богам (сенат, например, постановил в назначенный день делать дар Юпитеру [Ann.,VI,25]), которые порождали иллюзию возможности управления космическим временем.