В Израиле Райз отрастил бороду, и сегодня выглядит почти как патриарх. Он был пионером проверок на еврейское происхождение, и по сей день считается авторитетом в этой области. Запомнил я тогда и двух его милейших сыновей, а также и его супругу, госпожу Кармелу, которая выглядела, как типичная «идише мамэ».

Когда я рассказал Ицхаку о своём посещении «его дачи», тот заметил: «Если ты тогда не сделал тшуву (то есть не стал религиозным), очевидно, что в тот период у тебя был сильный йецер а-ра (злое начало)!» Возможно, Ицхак в какой-то степени и был прав. Но я думаю, что не в последнюю очередь на меня негативно повлияло тогда и то, что я каким-то образом почувствовал: эти новоиспеченные баалей-тшува при всей своей внешне выпуклой иудаистичности, внутренне, эмоционально были ещё весьма незрелы и далеки от еврейского мироощущения и менталитета, сами того, скорее всего, не понимая. В этом не было их вины – такими их вылепила, как из глины, советская «Родина-мать». Несомненно, однако, что по крайней мере интеллектуально от её пут они смогли освободиться. Это уже само по себе было потрясающим достижением. К сожалению, некоторые из них и по сей день не шибко продвинулись в избавлении (redemption) из «эмоционального болота».

Кроме участия в организации просветительской работы, Владимир Петрович предпринимал также попытки в своём стиле изменить материальные отношения в среде отказников. Как правило, отказников изгоняли с мест работы, и основным источником пропитания для них становились посылки из-за рубежа, на вырученные деньги от продажи которых они жили. Владимир Петрович хотел прекратить некоторую анархию, царившую в этой сфере. Он решил, что изначально все посылки должны складываться в общую кассу, из которой каждой семье будет выдаваться поровну.

Подобная политика привела к обострению отношений Владимира Петровича с некоторыми коллегами по еврейскому движению. Мои родители несколько лет назад встречались в Израиле с семьёй бывших отказников из нашего города. Услышав фамилию Ицхака (Владимира Петровича), те, можно сказать, скрежетали зубами от злости.

В квартире Владимира Петровича несколько раз был учинён обыск. Были изъяты: рукопись написанного им романа; книги грузинского философа Мамардашвили, весьма им почитаемого; еврейская литература, в том числе «История еврейского народа» Дубнова и другие книги. Ицхак показывал мне целый альбом, в котором была подшивка его переписки с властями. Он требовал возвратить всё изъятое у него во время обысков. В конце концов, всё, кроме рукописи его романа, было возвращено. А рукопись исчезла.

Аркаша Л. рассказал мне, что Ицхаку уже после развала Союза возвратили его дело («мешок») из КГБ. По словам Аркаши, этот «мешок» хранился у надёжных людей, которым Ицхак, по всей вероятности, дал соответствующие инструкции на случай своей смерти. Дальнейшая история этого «мешка» мне неизвестна.

На середине тогдашнего пути в Израиль, в Вене, Владимир Петрович планировал «завернуть» в Америку. Однако, по его рассказам, в венском туалете представители сионистского истеблишмента настоятельно потребовали от Владимира Петровича, чтобы он летел в Израиль. Они мотивировали своё требование тем, что будет очень нехорошо, если руководитель местного сионистского движения окажется несознательным и полетит в США. Из слов Ицхака я понял, что он до конца своей жизни не был уверен в том, что сделал правильный поступок, когда не «завернул» в Америку. Свое положение в Израиле он видел «бедственным», и это его серьёзно тяготило. Так, однажды он обиженно пожаловался на то, что у его жены рваное нижнее бельё – вот до какой степени он материально нуждается!