Конкретным примером сотрудничества и сотворчества моих оркестрантов и участников детских фольклорных ансамблей я представил и детально проанализировал в диссертации. Правда, мне, по настоянию моего научного руководителя, профессора Ю.П. Сокольникова, приходилось, в большей мере музыкально-методическую направленность диссертационного исследования «разворачивать» на общую педагогику в русле системного подхода к воспитанию школьников.

Но и в выносимых на защиту положений, и в характеристике педагогических условий, у меня нет да проскальзывали сугубо музыкальные термины: ритмичность, гармоничность, динамичность, темпо-ритм, композиция и др. Мои проницательные оппоненты не только заметили, но и отметили особенности моего музыкально-педагогического языка как заслуживающие внимания, отличающиеся новизной терминологии, которые, по их мнению, несомненно обогащают научно-педагогическую лексику, могут и должны войти в обиход научно-педагогической общественности.

До защиты диссертации я публиковался о результатах исследования в рецензируемых журналах. Но лишь спустя годы после защиты я издал свою первую монографию. В отличие от руко-писи кандидатской диссертации в монографии я акцентировал внимание читателей на музыкально-педагогических аспектах своей опытно-экспериментальной деятельности.

Кроме того, я поместил в приложение к монографии собственные аранжировки и инструментовки музыкальных произведений: партитуры и клавирные нотные иллюстрации. Этими материалами долгое время пользовались мои коллеги с кафедры музыки и музыкальных инструментов. В дальнейшем в учебный план для студентов музфака был включён, разработанный мною, на основе материалов монографии, учебный курс, который затем отдельными частями вошёл в учебные программы других курсов: Элементарное музицирование», «Народное музыкальное творчество Удмуртии» и др.

В один из моих приездов в Москву, я напросился на консультацию к научному руководителю всесоюзного объединения учёных-педагогов по вопросам системного понимания воспитания, профессору Ю.П. Сокольникову, который потом и стал на три года моим научным руководителем. Я оформил соискательство и периодически наезжал в Москву с отчётами по научно-исследовательской деятельности.

Юрген Петрович как учёный-методолог, научил меня разрабатывать научный аппарат и так называемые им «предварительные положения», стратегию и тактику педагогического исследования. Он, будучи в своё время директором общеобразовательной школы в Чувашии, превосходно разбирался в теории и методике изучения практического педагогического опыта, организации, методике, математической обработке результатов промежуточных «срезов» и, главное, систематизации полученных исследователем результатов, их научному обоснованию и грамотному научному толкованию.

По завершении 3-х лет соискательства, за которые много что произошло в плане моего повышения научно-педагогической исследовательской подготовки в качестве аспиранта-заочника. Сдал все кандидатские экзамены, ездил на многочисленные научно-практические конференции, на которых удавалось выступать с докладами и сообщениями. Публиковал тезисы и статьи по теме диссертационного исследования в отечественных рецензируемых научных журналах и сборниках статей.

Дописывать диссертацию мне пришлось в Москве, и так получилось, что моя защита кандидатской диссертации состоялась на год раньше окончания моей официальной учёбы в заочной аспирантуре. Вспоминая сегодня те годы, можно сказать, что это было очень не простое время. Ведь результат, к которому я стремился, был сопряжён недостаточной поддержкой с моей стороны семьи, как материальной, так и из-за нехватки времени, которое необходимо было уделять моей жене и совсем ещё маленькому сыну Андрюше.