– Всё это время брат был в безопасности. Слава Богам! Но почему же мне не сообщили о случившемся? Ты мог написать мне хотя бы пару строк…

Светлый отрицательно покачал головой.

– Так вот в чем дело! Члены Совета договорились ПРОСТО молчать? Дабы не испортить репутацию Рода? Как благоразумно. А вот я осталась совсем одна, каждый день тревожась за судьбу старшего брата… Как тяжело мне было служить в храме без поддержки единственного близкого человека! О чем это я. Нет смысла давить на жалость. Конечно, ты всё прекрасно понимаешь. Какой изощрённый план – связать меня браком, солгав, что он ненастоящий! Смелая попытка извиниться, признаю…

– Я виноват и заслуживаю всех бранных слов, что ты можешь вспомнить, дорогая.

– Да, я зла и говорю с досады… Позволь мне побыть одной, Ольмирис…

– Как пожелаешь. Хочу сказать лишь одно: возможно, тебя посетят подобные мысли, однако развестись мы не можем… Так как едины теперь даже после смерти.

– О Богиня, за что?! Воистину, за доверчивость нет страшнее кары, чем осознание собственной глупости… Оставайтесь на месте. Вы ОБА!

Кармил энергично замотал головой, давая понять, что не собирается ее преследовать. А Светлый побледнел еще сильнее:

– Как скажешь, любимая…

– Да-а, господин, заварили Вы кашу… – молодой человек проводил взглядом убегающую девушку. – Женщина в гневе страшнее демонов Тьмы. А если ссора еще и заслужена… Теперь есть два пути: стать ее собачонкой или расстаться… Выпьем?

– Мне даже пить нельзя…

– В таком случае остается уповать на милость Богини. Глядишь, всё наладится.

Вилета не помнила, как оказалась здесь, на мосту через Тольдар. Слезы застилали ей глаза, но отказывались проливаться. В душе бушевал сонм самых разных темных чувств: от гнева и ненависти до желания самой изощренной мести всем вокруг (и даже любимому). Мрак внутри нее рос стремительно, как пузырьки в котле с закипающей водой… В какой-то момент у девушки перехватило дыхание от ужаса – и она почувствовала, как отнимаются ноги, а сердце становится хрупким как лёд… Опустившись на камни, ей удалось послать мысленный зов:

– О милосердная Сильвана, напомни мне о Любви! К тебе, ко всему Валдару, к брату… И к нему. Ольмирис, Ольмирис, помоги…

Потом была темнота и забытьё. Но вот сквозь равнодушную тишину пробился мягкий голос Богини, ласково наставляющий:

– Моя посланница чужда Мраку. Люби и будь любимой. Тогда и откроются скрытые сейчас пути… Просыпайся! Очнись же!

Боль забудь и отпусти…

Суть любой реальности:

Я с тобой! За тебя

Жизнь отдам, ЛЮБЯ.

– Сестра почти заледенела. Окажись я на мосту хоть на час позже… Даже волшебная кровь в жилах не спасла бы твою жену, брат, – тихий голос Ольгердеса возник из ниоткуда и с каждой секундой слышался всё отчетливее. – Да, признаю: Совет Двенадцати поступил жестоко и вынудил тебя лгать возлюбленной. Однако твой покладистый нрав и чувство вины едва не стоили ей жизни: гнев и боль почти погубили Свет в ее душе…

– Вилета надолго парализована?

– Кто знает? Полагаю, для выздоровления в ее душе должны воцариться прежний мир и покой. Я не мастер давать советы, однако считаю, что Брачная Ночь, безусловно, поможет.

– Я не стану принуждать…

– Зачем же принуждать. Очаровать, чуточку подтолкнуть… Ее сердце, явно, расположено к тебе.

– Вот уж не надо меня ни к чему подталкивать, – тихо ответила обсуждаемая особа, открывая глаза. – Чашечка горячего чая будет уместнее.

– Дорогая невестка, вьёте же Вы из брата веревки, – рассмеялся восьмой король, наблюдая, как быстро тот убежал выполнять просьбу. – Нехорошо.

– Нехорошо обманывать или замалчивать важные вещи. Однако я, и правда, погорячилась, признаю. Но любя же!