– Не бойся, – подбодрил настоятель, видя его смятение. – Попробуй. Это орехи, пропитанные медом. Такие сладости мы едим крайне редко, но сегодня ты их заслужил.

Парень взял с пиалы липкий орех, недоверчиво понюхал, и только после этого отправил его себе в рот. Тонкий привкус раннего весеннего меда изумительно сочетался с питательным маслянистым вкусом ореха. От наслаждения Жалсан закрыл глаза. Такого деликатеса он не ел никогда в жизни, и даже не представлял, что в мире существует такая еда.

– Ну, вот и хорошо, – добродушно рассмеялся настоятель. – Теперь я тебя оставлю. Ешь, отдыхай, набирайся сил.

С этими словами монах вышел из комнаты, а Жалсан поспешил за второй порцией. Сделав еще глоток воды, он взял пиалу со сладостями в руки и забрался на одеяло. Так хорошо он давно себя не чувствовал. Через несколько минут Жалсан свернулся калачиком, закрыл глаза, и в ту же секунду провалился в сладостный мир сновидений, даже не успев доесть свое кушанье, а его рука так и осталась лежать на пиале с орехами.

Настоятель лишь немного ошибся в своих расчетах. Жалсан проспал больше суток, проснувшись под вечер следующего дня. Сладко зевнув, он открыл глаза и осмотрелся вокруг, вспоминая последние события, произошедшие с ним. Липкая рука помогла быстрее восстановить картину происходящего. Поднявшись с теплого одеяла, Жалсан подошел к двери и открыл ее. Легкий ветерок приятной прохладой ворвался в комнату, наполнив пространство сладковатой свежестью гор. Вдохнув полной грудью, Жалсан лениво потянулся и вышел за порог, где чуть не столкнулся с сидящим у входа молодым монахом. Послушник тут же поднялся, поклонился мальчику и учтиво произнес:

– Настоятель велел мне отвести тебя к нему, как только ты проснешься.

Такое внимание явно польстило юноше, и он кивком головы дал понять, что готов выполнить его указания. Монах молча развернулся, и направился по узкой дорожке, ведущей вдоль стен. Жалсан не отставал от него ни на шаг, не обращая внимания на открывающиеся вдали красоты долины. Справа в двух шагах от них располагались корпуса учебных заведений, молитвенные залы и жилища руководящего состава монастыря. Слева их путь ограждали плоские кровли зданий нижнего яруса. В некоторых местах они располагались так близко к краю тропы, что при желании можно было спрыгнуть на них. Затем мальчик увидел лестницу, по которой настоятель привел его на верхний ярус, но спускаться по ней они не стали, а направились дальше. Вскоре дорога резко свернула за угол трехэтажного здания, и монах остановился у двери…

Дальше Матвей потерял четкий контроль над видением, которое поразительным образом открылось ему во сне. Он проснулся, но все еще смутно продолжал улавливать картинки видения, словно при ускоренном просмотре фильма. Он видел, как Жалсан с настоятелем покинули монастырь, видел их непростой трехдневный переход через горы, видел, как путники достигли золотой дороги, ведущей к Рамахату, и что после этого, каждый пошел своим путем. Настоятель отправился обратно в монастырь, а Жалсан начал свое восхождение к стенам Рамахата. Матвей видел переживания парня при первом знакомстве с лунными лучами. Видел, как к нему навстречу вышел Ринпун для того, чтобы сопроводить его к воротам монастыря. Увидел он и то, как радостный Жалсан вошел в Рамахат, но то, что произошло за воротами, осталось для него закрытым.

Не в силах преодолеть барьер Рамахата, Матвей открыл глаза, стараясь как можно четче запомнить каждую деталь своего сновидения. Таких ярких переживаний другого человека он не испытывал никогда в жизни, но, как бы Матвей ни старался, воспоминания, хоть и медленно, все же угасали. Вскочив с кровати, он сел за письменный стол и стал быстро записывать увиденную историю. В некоторых местах Матвей терял ход событий, поэтому оставлял на белых листах пропущенные строки. Он не сомневался, что позже сможет восстановить эти пробелы, поэтому упорно продолжал записывать то, что помнил, и спустя двадцать минут сновидение было отображено на бумаге. Матвей положил на стол ручку, удовлетворенно откинулся на спинку кресла и с нежностью взглянул на портрет в белоснежной резной рамке, стоявший перед ноутбуком. Это был портрет Кэтэри…