– Так точно, доктор, – усмехался в небритые уста бывший военнослужащий Корнилов – тип с синеватой кожей и тиком под правым глазом, – Живем, не тужим, какие проблемы у простого охранника ЗАО «Импульс»? Как в оперетте: все хорошо, прекрасная маркиза, за исключением пустяка… Гараж сгорел вчера вечером, а вместе с гаражом – старая «шестерка»… Бес с ней, с «шестеркой», она в последние полгода даже вид не делала, что умеет ездить. Хорошо, картошка в подполе не сгорела, я ее с базара привез. Ну, ничего, зарплата хорошая, плюс пенсия – просто фантастическая пенсия… куплю новую машину, давно пора, а гараж все равно не нужен, он в получасе ходьбы… Как произошло, говорите? Давайте уж все вопросы, доктор – списком. Позвонил сосед по гаражу, сказал, что горит, и даже пожарных вызвал – спасибо доброму человеку. Пока доехали, тушить уже было нечего, головешки залили – и на том спасибо. Участковый пришел, снял фуражку, спросил, как я дошел до такой жизни… – самоиронии бывшему офицеру хватало.

– Оксана, вы сегодня неважно выглядите, – говорил доктор Краузе свернувшейся на кушетке женщине с перевязанными ленточкой пепельными волосами и вздернутым носом, – У вас что-то случилось?

– Александр Петрович, я в последнее время неважно себя чувствую… – спотыкаясь, щурясь (таблетки тормозили и садили зрение), призналась Оксана Чернорецкая, одетая в серую кофту и чудовищную плиссированную юбку, – Словно разрывает изнутри… понимаете? Никогда не кричала на маму, а тут сорвалась, когда она стала читать мне Библию… Так, знаете… – девушка бледно улыбнулась, – она чуть не прибила меня этой Библией.

– Оксана, повторяю свой вопрос. У вас что-то случилось?

– Вы такой проницательный, доктор, от вас ничего не скроешь. Это ерунда, хотя я сильно испугалась… Позавчера легла, извиняюсь, в ванну… мама как раз ушла на смену… уже поздно было – часов одиннадцать… И вдруг свет потух! Я чуть не утонула от страха! Такая жуть охватила, Александр Петрович… Лежу в темноте, жду, когда включат, дышать не могу… Потом нащупала полотенце, халат, как-то выбралась, что-то уронила… В подъезде был свет, и у соседей был, только у меня не было… И щиток приоткрыт… Я туда заглянула – а наш переключатель повернут. Такая вот глупая система, каждый может залезть, а скинуться на замок – ни времени, ни денег, ни желания… Решила, что хулиганы. Щелкнула, вернулась, свет есть. Только в ванну легла – опять! Я чуть от страха не тронулась. До двери дошла, смотрю в глазок – никого. Быстренько выскочила, тумблер повернула, снова к глазку. Так и простояла минут десять, пока ноги не затекли. Снова в ванну… и что бы вы подумали?

– М-да уж, – сочувственно вымолвил Краузе.

– В общем, выжила… Добралась до кровати, зарылась в одеяло, уснула. Утром маме рассказала, она отругала меня, сказала, что тумблер на месте, нечего тут выдумывать. А вечером только ушла на работу, в прихожей звонок. В глазок смотрю – никого, открываю – никого. Только отхожу от двери – опять. Я снова к глазку – никого… Трудно дышать, мурашки по коже… Сегодня все в порядке с утра… Может, что-нибудь посоветуете, доктор? Кроме того, что я не должна волноваться.

– Хулиганы в подъезде обитают? – треснувшим голосом спросил Краузе.

– Нет, доктор. В подъезде обитает только порядочная публика. Даже на стенах не пишут – а если и пишут, то исключительно полезную информацию.

«Следующими по списку будут кража и вандализм», – подумал я. И ведь не ошибся! Пятым посетителем был писатель Рахметов – щуплый мужчина средних лет с непослушными вихрами и лукавым блеском в глазах. Он выспрашивал у доктора о забавных случаях в психоанализе – ведь не может его практика обходиться без забавных случаев? Доктор вяло отнекивался – дескать, психоанализ – дело серьезное, и нельзя из него делать Маппет-шоу. В бессознательном шуток не бывает.