– А Ришелье так не считал, – ответил старый философ. – Его дневники

содержат тысячу двести страниц с исследованиями происхождения и значения

этих шахмат. Кардинал ездил в Ахен, навещал даже аббатство Монглан, то

место, где, как он считал, были спрятаны шахматы. Но все тщетно. Видишь ли,

наш кардинал думал, что в них заключен ключ к тайне более древней, чем сами

шахматные фигуры, возможно такой же древней, как наша цивилизация. Ключ к

тайне взлетов и падений цивилизаций.

– Что это может быть за тайна? – спросил я, стараясь скрыть

возбуждение.

– Я расскажу тебе о предположениях Ришелье, – сказал Вольтер, – хотя он

и умер до того, как разгадал эту загадку. Депай с этим, что хочешь, но

больше не беспокой меня. Кардинал Ришелье верил, что шахматы Монглана

содержат формулу, она спрятана в фигурах. В этой формуле заключен секрет

абсолютной власти.

Талейран замолчал и пристально посмотрел на девушек в тусклом свете

свечи. Валентина и Мирен, похоже, спали, зарывшись в одеяла и держась за

руки. Прекрасные сияющие волосы веером рассыпались по подушкам, длинные

шелковистые пряди – рыжие и белокурые – переплелись. Морис встал, подошел к

постели и поправил одеяло, ласково погладив чудесные локоны.

– Дядя Морис…– сказала вдруг Мирей, открыв глаза. – Вы не закончили

свою историю. Что за формулу кардинал Ришелье искал всю жизнь? Что, по его

мнению, было спрятано в этих шахматных фигурах?

– Это то, что мы с вами должны разыскать вместе, мои дорогие.

Талейран улыбнулся, заметив, что глаза Валентины тоже открыты, а обеих

девушек под теплыми покрывалами бьет дрожь.

– Понимаете, я никогда не видел эту рукопись Ришелье. Вольтер в скором

времени умер. Его личная библиотека была приобретена человеком, который

хорошо представлял себе ценность дневников кардинала, который понимал, что

такое абсолютная власть, и вожделел ее. Этот человек пытался подкупить

Мирабо и меня, отстаивавших Декрет о конфискации. Он хотел узнать у нас, не

могли ли шахматы Монглана быть конфискованы одной из маленьких партий, члены

коей занимали высокие политические посты и имели низкие этические нормы.

– Но вы отказались от взятки, дядя Морис? -спросила Валентина, садясь

на постели.

– Моя цена оказалась слишком высокой для покупателя вернее,

покупательницы, – рассмеялся Талейран. – Я хотел служить лишь самому себе. И

делаю это до сих пор.

Глядя на Валентину в тусклом свете канделябров, он медленно улыбнулся.

– Ваша аббатиса совершила большую ошибку, – сказал он девушкам. – Я,

видите ли, примерно представляю, что она сделала. Она вывезла шахматы из

аббатства. О, не надо так смотреть на меня, мои дорогие. И разве это не

странное совпадение, что ваша аббатиса, как сказал мне ваш дядя, отправилась

через весь континент именно в Россию? Видите ли, персона, которая приобрела

библиотеку Вольтера, пыталась подкупить Мирабо и меня, персона, которая

последние сорок лет мечтает наложить руку на шахматы Монглана, это не кто

иная, как Екатерина Великая, императрица всея Руси.

Шахматная партия

А теперь

Мы будем в шахматы играть с тобой,

Терзая сонные глаза и ожидая стука в дверь.

Т. С. Элиот.

Перевод А. Сергеева

Нью-Йорк, март 1973 года

Раздался стук в дверь. Я стояла, уперев руку в бок, посреди своей

квартиры. С празднования Нового года прошло уже три месяца. Я почти позабыла

ту ночь с предсказательницей и странные события, которые ее сопровождали.

Стук стал более настойчивым. Я нанесла на большое полотно, стоящее

передо мной, еще один мазок берлинской лазури и бросила кисть в банку с

льняным маслом. Рамы были открыты нараспашку, чтобы комната проветрилась, но