– Что ж ты так орешь? – донесся недовольный голос наставника.

– Не подходите ко мне! – крикнула и случайно распахнула глаза. – Не трогайте меня, я буду кричать!

Мужчина стоял ко мне вполоборота и абсолютно обнаженный. Его спина и все, что находилось ниже, прекрасно просматривались в свете утреннего солнца, с любопытством заглядывающего в единственное окно комнаты. Ровный загар полностью покрывал кожу, сквозь которую отчетливо проступали мышцы, то расслабляющиеся, то выпирающие от движений, что совершал ворожей. Никакого стеснения в позе или желания прикрыться не наблюдалось. Окончательно опешив от столь наглого и неприкрытого неуважения к тому, что рядом находится девушка, я неприлично разинула рот и несколько раз моргнула, не в силах выдать еще одну негодующую тираду.

– Сколько самомнения! – презрительно выдал он и спокойно вышел из комнаты, не удостоив даже мимолетного взгляда.

Помедлив пару секунд, чтобы отдышаться, справиться с волнением и успокоить бешено колотящееся сердце, я, опираясь на кисти рук, по-собачьи поползла к краю кровати, страшась, что Броссар в любой момент вернется и решит, что за ним подглядываю. С таким-то извращенным отношением к жизни это вполне в его духе! И хоть я не слишком стремилась вновь лицезреть обнаженные части мужского тела, в поле зрения все равно попала округлая филейная часть, мелькнувшая светлым пятном среди стен, находящихся пока еще в тени. Замерла на месте, готовая в любой момент отпрыгнуть обратно к стене, но Броссар открыл то самое окно, через которое вчера лился лунный свет, и с громким придыханием ухнул в воду!

Выдохнула. На какое-то время мне дали отсрочку, и можно, если сильно поторопиться, скрыться из логова развратника. То, что наставник не стесняется показываться обнаженным перед женщинами, лишний раз демонстрировало уровень его испорченности. Мой папа никогда не спускался к завтраку небрежно одетым, даже если случалось что-то непредвиденное и к нам приезжал курьер с вызовом. Все равно успевал что-то на себя накинуть. А тут! Моему возмущению не было предела.

Злая, с полыхающими от стыда и негодования щеками, быстро скинула ночную рубашку и натянула на себя вчерашнее платье. Утром собиралась выбрать что-то другое, потому что вечером сил уже ни на что не осталось. И вот теперь кляла себя за нежелание потратить на выбор утреннего туалета несколько минут. Запихнула тонкую рубашку в дорожную сумку и выхватила комплект свежего белья. В этой малости не могла себе отказать. Коря себя в очередной раз за непредусмотрительность, подняла подол платья, прижав подбородком длинную юбку, и принялась скакать на одной ноге, запихивая ноги в короткие панталончики по последней столичной моде, а затем судорожно дернула на талии тесемочки, намертво затягивая в узел.

– Белье предпочитаю с бОльшим обилием кружева. Хотя в сочетании цвета слоновой кости и бледно-розового тоже есть нечто пикантное, – неожиданно раздался веселый голос Броссара.

О, богиня! Какой стыд! В который раз за сегодняшний день щеки опалило огнем. Подол платья рухнул вниз, а губы мелко задрожали от обиды.

Наставник все еще находился в воде и держался за последнюю ступеньку лестницы, спускающуюся, как оказалось, сразу же за распахнутым окном. Его мокрые руки покоились на небольшой площадке, с волос стекала вода, а на губах кривилась усмешка, в то время как глаза откровенно рассматривали то, что ему видеть не положено.

– Вы!.. Вы! – гневно выдохнула, стараясь сдержать колотившую меня ярость.

Очень хотелось кинуться на обидчика с кулаками, но последние крупицы разума подсказывали, что победить мужчину, явно сильнее меня, привыкшего к физическим нагрузкам, не получится. А потому я сделала то, к чему часто прибегали все девчонки в ШКЦВ, когда необходимо было сбежать от навязчивых кавалеров. Простейшее заклинание замедленности времени и взрыва туманного облака полетело в ворожея.