– Почему же вы тогда объединили эти убийства в серию? – откровенно зевая, спросил один из федералов.

– Почерк, возраст и пол жертв, способ убийства и…

– И что? – ФСБ-шник, должно быть старший из присутствующих, напрягся.

Сапогов закончил мысль:

– В каждом эпизоде преступник возвращался на место преступления, чтобы оставить свою метку.

– То есть вы намекаете на некий ритуал?

– Да, похоже на то, – согласился Сапогов.

– И как же их убивали? Что с орудием убийства?

– На этот вопрос ответит наш судебный медик, – Сапогов кивнул куда-то в аудиторию. – Прошу вас, Лев Карпович.

«О как, даже Волкова сюда притащили», – удивилась Вилкина. Она не приметила его, когда вошла. Пожилой судмед сидел в самом углу зала, он медленно встал и коротко ответил на вопрос.

– Все жертвы скончались от сердечной недостаточности.

– Так, и что это означает? – не понял второй ФСБ-шник.

– В медицинских кругах, – пояснил Волков, – ходит байка о том, что все мы умрем от сердечной недостаточности.

– Так, и?

– А вот что именно ее вызовет, это уже другой вопрос, – немного смущаясь, ответил пожилой эксперт.

– И что вызвало сердечную недостаточность у наших жертв?

– В том-то и странность, – почесал затылок Волков. – Мы не знаем.

– То есть как не знаете? – удивился первый федерал.

– А вот так, – задумчиво ответил пожилой судмед, – не знаем – и все. Смерть есть, посмертные изменения есть, а причин для сердечной недостаточности у покойниц нет. Согласно протоколам вскрытия, все девушки были отменно здоровы. У большинства из них даже пломб в зубах нет.

– И как прикажете это понимать? – не поверил своим ушам второй федерал.

– А никак не прикажу. Мое дело вскрытие провести, ваше дело – раскрыть преступление. Могу сказать лишь одно – девушки чисты. Не было никаких половых актов или иного насилия над ними. Если не считать эти клейма. Девушек никто не бил, их никто не отравлял. В их крови нет запрещенных препаратов. Их медицинские карты практически девственно чисты. У них даже цистита никогда не было. Все вели здоровый и пристойный образ жизни, трое из пяти – вообще девственницы. Они просто умерли, их тела где-то пребывали от месяца до трех, а после их выбрасывали там, где мы их и находили.

– Что-нибудь еще? – уточнил главный федерал.

– Да, – кивнул Карпыч, – у всех трупов при аутопсии в мышцах выявлено аномальное количество молочной кислоты.

– Насколько я знаю, – поднял руку второй федерал, – это соединение появляется в мышцах при их распаде.

– Все верно, – кивнул судмед и почему-то покосился на Вилкину, – при распаде мышечной ткани или при интенсивных нагрузках.

– Значит, перед смертью эти девушки активно занимались спортом?

– Если честно, я не могу ответить на этот вопрос, – признался судебный медик. – Спортом-то они, может, и занимались, только дело не в этом. Не буду читать вам лекцию по биохимии, подробно я все изложил в отчете, но если кратко, то при нормальных условиях у трупов такой давности в мышцах уже никак не может быть никакой молочной кислоты. Она действительно появляется там при интенсивной мышечной работе, а после метаболизируется печенью. Для этого требуется определенное количество молекул АТФ и, соответственно, рабочая печень. После смерти в мышцах и мышечных органах наблюдается определенный рост молочной кислоты, но после он стремительно падает, что логично: нет энергии, нет и процессов превращения одних химических элементов в другие.

– Не совсем понимаю, к чему вы клоните, Лев Карпович, – нахмурил лоб Сапогов. – Не на то ли, что эти трупы каким-то образом двигались после смерти?

– Я ни на что не намекаю, – спокойно ответил судмед и вновь посмотрел на озадаченное лицо Вилкиной. Девушке было над чем задуматься. Перед ее взором сейчас мелькали кадры, увиденные ею несколькими минутами ранее. Девушка, одетая, как их труп, самостоятельно заходит в парк. Но такого же быть не может! Это попросту абсурд!