Так, с подозреваемыми разобрались, решила девушка и была уже готова смотреть видео с ближайшей станции метрополитена, как ее взгляд привлек второй видеофайл из папки «Тропарево». Признаться, на видеозаписи с уличных камер наблюдения парка «Тропарево» Вилкина ожидала увидеть только ту парочку с котом, о которой говорил свидетель, но наличие второго файла свидетельствовало, что есть еще какая-то зацепка.

– Чего же ты, Самойлов, такого накопал интересного? Ну-ка, глянем…

Вилкина открыла файл. Пошла запись. Дата была той же, только время – раннее утро.

– Так, стоп! – притормозила видео Вилкина, не веря своим глазам. – Что за хрень?

Девушка перевела бегунок тайм-лайна на начало записи и включила ее еще раз. Перед ней красовался тот же парковый вход, что и на видео с подозреваемыми, только на этот раз в кадр, кажется, попала та самая девушка, которую на следующее утро обнаружат собачники. «Лыжница» на видео, пошатываясь, прошла в парк. Ни лыж, ни лыжных палок при ней не было. Одежда на ней была той же самой, что и на трупе. Катерина не была экспертом, но даже ее познаний в судебной медицине было достаточно, чтобы понять – тот труп, что она видела утром, пролежал там как минимум месяц. Об этом свидетельствовало все: цвет и состояние кожных покровов, окоченение, причем уже вторичное (труп попросту замерз на холоде), разлагающиеся ткани и так далее. Не могла эта девушка вот так запросто своим ходом прийти в парк. Вывод – на записи какая-то другая девушка. Похожа на покойницу – да, бесспорно, но все же не она. Настораживало лишь одно. Запись, где живая еще лыжница заходит в парк, есть, а где выходит – нет. И что это означает? А ничего. Она действительно могла войти в парк демонстративно, под камерой, а выйти где угодно в другом месте. Выводы не заставили себя ждать. Очевидно, кто-то сильно постарался, чтобы придать сходство девушке на видео и обнаруженному утром трупу. О том, что это может быть именно та девушка, Вилкина даже не заикалась. Сделанный ею вывод потянул за собой другие вопросы. Зачем этот спектакль? Запутать следствие? Ввести в заблуждение? Кому это надо? Причастны ли к этому делу те двое подозреваемых?

Внезапно затрезвонил внутренний телефон, заставив Вилкину вздрогнуть от неожиданности.

– Катерина Алексеевна, все уже собрались, – сообщила секретарша Сапогова, – ждут только вас.

Несмотря на позднее время, на совещании собрался практически весь отдел. Были и сторонние лица, что наводило на мысли о том, что делом их серийника заинтересовались и другие органы. Катерина срисовала троих угрюмых мужчин в штатском, они сидели по правую руку от Сапогова, что уже само по себе придавало им веса – абы с кем Сапог свою славу не делит. Стало быть, ФЭБсы, решила Вилкина и даже немного порадовалась этому факту. Не нравилось ей это странное дело, было в нем что-то такое, что выворачивало ее нутро наизнанку. Попросту говоря, Катерина впервые в жизни испытывала простой животный страх. Ей даже сны начали сниться кошмарные, чего раньше за ней никогда не водилось. Стоило ли говорить, что Вилкина была бы очень рада, если бы это дело перехватила какая-нибудь другая структура. Но что-то ей подсказывало, что этого не произойдет. Карты спутать федералы могут, а полностью забрать дело – вряд ли.

– Ну, раз уж все в сборе, – кивнул Сапогов вошедшей Вилкиной, – позвольте, коллеги, зачитать вам краткий доклад по делу номер…

В целом всё, о чем сообщил Сапогов, Вилкина уже знала. Пять эпизодов за три месяца, все – девушки от двадцати до тридцати лет. Из благополучных семей. Всех искали как по линии МВД, так и через различные волонтерские организации вроде «ЛизаАлерт». Девушки пропадали в своих районах, как правило, на пробежках или во время прогулок, а затем их трупы находили в совершенно иных районах столицы. Какой-либо связи между местом пропажи и местом обнаружения замечено не было. Как именно маньяк перевозил трупы и оставлял их там, где их в итоге находили, тоже было неясно.