– Что, прям вот так и сломаешь? – Катерина подняла тяжелый взгляд на упрямого опера. – …те. Сломаете? – поправился тот, почувствовав, как по его спине пробежал холодок. Вилкину он сейчас и ненавидел, и боялся, и хотел одновременно. Особенно хороша она была именно в такие вот моменты. Самойлов даже слегка возбудился, но больно уж тяжелым был взгляд Катерины. Не выдержав ее взгляда, оперативник все же стушевался и отвел глаза.

– Сломаю. При всех, Самойлов, прямо на брифинге у Сапогова. Через час. Устроит?

Сомнений у Самойлова больше не оставалось. Эта сломает, как пить дать. А после за ним потянется еще и шлейф слабака, которого уделала девчонка. Опер злобно сверкнул глазами и швырнул флешку на стол, напрочь проигнорировав протянутую руку Вилкиной. За этот поступок он поплатился мгновенно. Катерина резко провела под столом ногой и с силой ударила по задним ножкам стула, на котором раскачивался взад-вперед Самойлов. Те предсказуемо подломились, и тяжелый мужчина рухнул навзничь, сильно ударившись о стену затылком.

В этот самый момент в кабинет, постучавшись, заглянул Рома Звягинцев.

– Екатерина Алекс… Эмм, а что у вас тут происходит? – опешил второй опер, наблюдая, как его коллега пытается встать с пола.

Поза, в которой Самойлова застало падение, вкупе с узким пространством кабинета не давали ему подняться, не уронив достоинства. Опер комично размахивал руками, изрыгая тонны нецензурной лексики и пытаясь высвободиться из плена разломанного стула, чтобы встать на ноги. Вилкина же даже не встала с места, задумчиво наблюдая за всей этой картиной.

– Вот, Самойлов, учись. Зашел опрятный молодой человек. Постучался. По имени-отчеству обратился к старшей по званию. Любо-дорого смотреть. Чего у тебя, Ром?

– Эм… – замялся Звягинцев, помогая подняться товарищу, – Сапог…, то есть подпол к себе на брифинг вызывает. Через полчаса.

– Принято. И да, Рома, – голос Вилкиной заставил мужчин остановиться на выходе, – ко мне можешь обращаться просто по имени. И сгоняй, если не трудно, на кухню, принеси этому обормоту лед. Пусть к затылку приложит.

Звягинцев просиял улыбкой, кивнул и вышел. Самойлов же на прощание еще раз сверкнул недобрым взглядом и последовал за своим напарником.

– «Товарищ капитан» и никак иначе, – шепнула ему на прощанье Вилкина и отвернулась.

Меньше всего ей сейчас хотелось думать о мстительном придурке Самойлове. Что он там себе в голову вобьет – это его дело, Катерина и не таких быков ломала через колено. Вместо этого она сосредоточилась на флешке, которую раздобыл незадачливый ловелас. Оживила старенький моноблок движением мыши, вставила (разумеется, не с первой попытки) флешку в разъем и, обнаружив на съемном носителе две папочки с названиями «Тропарево» и «Метрополитен», открыла первую.

Лиц, разумеется, было не видно, но распознать молодого человека в гражданском и его спутника в черной рясе было нетрудно, а это уже немало. Можно было вычислить приблизительные рост и вес подозреваемых, оценить их походку, понять, когда и откуда они пришли и как уходили после. Все это Катерина считала на глазок и записала в свой блокнотик, не забыв отразить в заметке действительно исполинские размеры дрессированного кота. Почему дрессированного? Тут все просто: в парк кот вошел на задних лапах, словно человек, причем в этом положении он почти достигал плеча мужчины в гражданской одежде.

– Цирковая пантера, что ли? – пробубнила себе под нос следователь, напрягая зрение. – Кто вообще позволил такое опасное животное содержать в домашних условиях?

Первая запись была сделана в виде нарезки. Вот парочка с огромным черным котом прошла в парк, а через сорок пять минут вышла из него тем же путем. Ну, как вышли – из парка подозреваемые уже выбегали, причем кот бежал уже на четырех лапах. Время и дата событий совпадали с показаниями свидетелей, все чин чинарем. Запись была ужасной, на безопасности в стране все еще экономили и в парках устанавливали, видимо, самые дешевые камеры. С другой стороны, хорошо хоть эти были. В той дыре, где Вилкина служила раньше, о таком и мечтать не приходилось.