– Плохо? – спросила пекарка.

– Я не знаю, что делать. Доктор болеет. Пойду к Фае. После молока девочка часа на два приходит в себя. Я уже по полстакана наливала. Молоко кончилось, начался погром.

– Крепко ее зацепили. Тебе к берегине надо.

– Хоть к кому! Где ее искать?

– Ой, не знаю. Сама я там не была. Говорят, за озером, точно против русальего острова живет одна. Кто говорит, она из Этих, кто – наоборот. Зайди к Файке молока возьми да отнеси. Без подарка нельзя. А вы уж как-нибудь, два дня перебедуете. У колодца спроси дорогу-то. Там вернее подскажут. Эти опять ночью куролесили. К вам не приходили?

– Нет. Что им там делать? Периметр под напряжением.

– И то ладно. Ступай себе.

У колодца на этот раз не оказалось рослой женщины в вязаной шапке. Анна поклонилась. Ей поклонились в ответ.

– Как к берегине пройти, подскажите, пожалуйста.

– Ты к докторше зайди. Она там бывала.

– Поправилась она?

– Нет, но вроде встала. Второй дом от озера.

На стук долго никто не открывал. Анна насмелилась и заколотила в ворота еще раз.

– Кто там? – последовал едва слышный шепот.

– Простите, что беспокою, мне сказали, что вы знаете, как найти берегиню.

Створка приоткрылась. За ней стояла древняя старуха. Длинная белая рубашка сползла с костлявого плеча. Лицо оказалось исполосовано глубокими морщинами.

– Собралась? А знаешь, что не все от берегини возвращаются? – прошамкал беззубый рот.

– Вас из-за меня? – у Анны затряслись губы.

Доктор же просто дала траву. Да и помогла та трава только вначале. За что ее так? И кто?

– Не ходи к берегине. Она редко помогает, а оставить у себя может. Боюсь, даже твое колечко не спасет. Сила у нее.

– Ксения сходит с ума. Я ее закрыла…

– Раз мое лекарство не помогло, отпусти. Все равно убежит. Они, когда в силу входят дом могут развалить, железо руками рвут. А уж кто по пути попался – все!

– Что все?

– Растерзать могут. Девочка твоя прикоснулась к кромке. Эти которую ночь хороводы водят, к себе ее зовут.

– Я пойду, – решилась Анна.

Еще одна ночь с беснующейся, готовой на все девчонкой, могла стать последней для обоих. Снаружи база была защищена. А изнутри? Эти, – Анна впервые так мысленно назвала нежить, – если Ксения их впустит, пройдутся по базе смрадным кублом. Начальник-дуб предупреждал, что с толпой Анна может не справиться.

– Пойдешь по берегу. В воду только не ступай. Тебя будут звать. Не отвечай. Лучше вообще уши заткни. Тебе будут показывать, как кто-то тонет у самого берега. Не смотри. На дальнем конце озера сложена пирамидка из камней. Кто ее поставил не знаю. От нее разбегаются три стежки. Иди по средней. Никуда не сворачивай. Все прямо и прямо. Тропинка тебя сама выведет.

Ноги вязли в песке. В прошлый раз он казался плотным и бархатистым, сейчас тянул как болото. Анна ставила ногу, проваливалась выше щиколотки, пока вытаскивала эту, проваливалась другая нога. Казалось, что топчешься на месте. Высоченный синий забор простирался вперед и назад в бесконечность. Через полчаса Анна решила отдохнуть. Как раз поперек дороги лежало дерево с вывороченным корнем. Голые ветки полоскались в воде. Но стоило присесть, ствол зашевелился. Анна перепрыгнула извивающуюся лесину и побежала, захлебываясь собственным дыханием.

Синий забор кончился, за ним открылся изумрудный луг, мерцающий разноцветьем. Прибрежный песок стал плотным. Захотелось пройтись босиком. Анна уже наклонилась, расстегнуть ремешок босоножки, когда со стороны озера долетела мелодия – что-то дивное, знакомое и не знакомое одновременно. «Под небом золотым… под музыку, под музыку, под трели… мы танцуем, мы танцуем…»