Эстелла вздрогнула, но не успела высказать, даже мысленно, догадку, кому эти крылья могли принадлежать. Тень закрыла луну, и мир стал полностью черным…

…Шелк простыни приятно холодил кожу. Глаза открывать совсем не хотелось, так что Эстелла решила еще немного продлить сонное забытье. Вытянула руку, крепко прижалась к груди мирно сопящего рядом Мэлоуна. Стало жарко, но от его тепла вовсе не хотелось отстраниться. Скорее уж наоборот: позволить окутать себя, словно одеялом. Хотя бы до тех пор, пока не проснется.

Впрочем, во сне так не затаивают дыхание, опасаясь пошевелиться.

– Не притворяйся, я знаю, что не спишь, – промурлыкала Эстелла.

– Боялся тебя потревожить. – Мэлоун провел пальцами по ее шее. Легонько, едва касаясь. Заставив зажмуриться от удовольствия. – Ты когда спишь, такая…

– Это какая же? – Эстелла приподнялась на локтях.

Даже в полутьме спальни можно было легко разглядеть на лице молчащего Мэлоуна хитрую полуулыбку.

– Хэй, не думай, что…

«…сможешь уклониться от ответа», – хотела было возмутиться Эстелла, но он прервал ее на полуслове поцелуем. Слова мигом вылетели из головы, а руки обвили его шею.

Не важно. Что бы она ни собиралась спросить – это подождет. А пока – исчезнуть в дурманящих объятьях. Исчезнуть в пустоте, где можно хоть навсегда затеряться. Где нет ни забот, ни тревог. Нет ничего.

Даже ее самой.

Эстелла и не заметила, как прикусила губу. Свою или его – не разобрать. Лишь почувствовала сладковато-соленый привкус. Когда поняла, из-за чего, тут же отшатнулась. А за миг до того так впилась пальцами в кожу Мэлоуна, что теперь, была уверена, останутся царапины. Судя по тому, как он сморщился – точно останутся.

– Прости, прости, я не хотела, – испуганно пролепетала Эстелла, не понимая, что на нее нашло. Хотя, доктор предупреждал, что та микстура может необычно подействовать. Но отказаться от нее – значит придется отказаться и от ночей с Мэлом. На это Эстелла была не готова. – Я правда не…

Поток оправданий остановил сам Мэлоун, прижав палец к ее губам.

– С чего ты решила, будто я против?

Его вопрос застал врасплох, так что Эстелла не нашлась, что ответить. Повернулась на другой бок, к Мэлоуну спиной, и пробормотала, все еще не отбросив желание оправдываться:

– Я, наверное, просто не до конца проснулась.

– Наверное, – не стал спорить Мэлоун. Притянул ее поближе к себе. – Расскажешь, что тебе снилось?

– Зачем? – Эстелла вдруг почувствовала себя жутко глупо, выпалив этот вопрос раньше, чем успела подумать.

– Хотелось бы понять, что тебя делает такой…

Мэлоун снова, не договорив, загадочно замолчал. Этим лишь раззадорил любопытство. Эстелла убрала от себя его руку. Села, опершись на подушку.

– Расскажу. Если ты расскажешь, кто там вчера был в переулке. И не говори снова, что не знаешь: Гаруш все видел и тебе передал.

– Всегда все должно быть по-твоему, – усмехнулся Мэлоун. Потом картинно вздохнул. – Но на самом деле ничего интересного. Просто человек какой-то. Гаруш его не видел ни разу, или не узнал. Скрылся в переулке, в темноте. Не оглядывался, не спешил. Обычный прохожий, только и всего.

– Жаль.

Эстелла не смогла скрыть разочарования. «Жаль, что обманываешь меня», – это прозвучало в ее голосе вполне отчетливо. Все еще считает ее маленькой глупышкой, которую надо защищать от правды. Но внутренний голос так просто не проведешь.

Поднявшись, она отдернула невесомую парчовую штору. За приоткрытым окном было тихо, как всегда перед рассветом. Ночные птицы и цикады уже умолкли, а утренняя жизнь не спешила занять их место. Ведь и сон перед рассветом тоже всегда самый крепкий.