– Я должен её увидеть! – вдруг произнёс он в утренней тишине то, о чём уже думал вчера, но яд сомнений и горечь потери были слишком сильны, чтобы решиться.

Легче сегодня не стало. Пожалуй, после этого странного сна, в котором всё было как в его мечтах, стало только хуже.

Но он отчётливо понял, что должен поехать туда, в столицу. Да, по дороге обязательно навестить Граю, но потом… Найти Настю, посмотреть ей в глаза и убедиться, что всё это правда. Понять, что она действительно любит Кайла, что Кайл любит её, что она счастлива с этим полукровкой, что она в безопасности, что она не жалеет ни о чём.

И Эл ей не нужен больше.

Увидеть ответы в её глазах. А если будет нужно, даже спросить у неё самой. Только так, а не иначе…

Нельзя верить слухам и сплетням. Даже если их принёс тебе твой друг, тот, кому доверяешь.

Даже если всё предельно ясно – твоя девочка живёт с другим: целует его, спит с ним, любит его.

Да, случилось именно то, чего ты боялся, атаман.

Но даже если весь мир вокруг будет кричать в уши: «Она не твоя, она тебя предала, ты ей не нужен!», он поверит только её глазам, только глазам.

Одна капля смертельного яда безразличия в изумрудных омутах способна сделать то, что даже Лидонскому ущелью не удалось. Но пока Ворон не готов сложить крылья!

5. 5 В мечтах и мыслях

Она была самой красивой.

Эл остановился вдалеке, бросив лошадь у коновязи, смотрел, любовался и не мог сделать ни шагу.

Чем ближе к Сальвару, тем сильнее билось в груди сердце, волнение охватывало.

И, въехав в ворота городка, он не сразу направился к домику известной швеи – сперва заглянул на рынок, купил подарочки, чтобы не с пустыми руками явиться.

Всё время тянул, сам над собой посмеивался – чего разволновался так? Предчувствие скорой встречи нечто такое в душе пробуждало, что даже чёрные, стылые мысли о Насте отступали прочь.

В конце концов, подъехал к дому Вириян, спешился и тут приметил стайку детворы, занятую в сторонке какими-то детскими забавами.

Двое растрёпанных пацанят и четыре девчушки… Самые обычные. Издали, так и вовсе, все на одно лицо. И лишь она была другой, выделялась среди них необъяснимо.

Ворон сразу её узнал. Хотя сейчас она мало походила но того пугливого маленького птенца, что он подобрал в Берфеле.

Нарядное голубое платьице, новые туфельки, аккуратные тёмные косы. Красавица!

Но даже не это отличало Граю от её подружек. Держалась теперь иначе: спокойно, уверенно, статно. Вот что значит, ребёнок в любви растёт и заботе.

Граю что-то там друзьям разъясняла, указывала… И слушали все, даже пацанята, в рот заглядывали. Явно в этой ребячьей стайке она заводила. Ну, вся в него, да и только!

Эл хотел окликнуть, но язык вдруг подчиняться перестал, горло сдавило. Стоял, смотрел, как истукан, и даже позвать был не в силах. Улыбался. Глупо, гордо и счастливо.

 «Моя – самая красивая!»

Мысль эта по сердцу царапнула, напугала даже.

«Моя?»

Эл задумчиво поглядел на девочку и сам себе ответил:

«А разве нет?»

Она стала «своей» с того самого хмурого утра в Берфеле, когда в его похмельную голову пришла мысль забрать Воробышка с собой. Наир тогда говорил, что он спятил. А Эл уже понимал, что иначе поступить не сможет. Потому что Вифрийский Ворон никогда не бросал «своих», а она была именно «своей».

Она засела в его сердце слишком глубоко. И самое забавное, что извлекать эту занозу оттуда не было ни малейшего желания.

Родная, по-настоящему любимая, самая лучшая на всём свете! Без улыбки смотреть невозможно, хоть в глазах и плывёт немного. Воробышек его маленький! Великая Мать, неужели есть в мире большее счастье, чем смотреть на эту пичугу?