– Я в этом замке могу ходить с закрытыми глазами, не извольте беспокоиться, – торопливо замотал головой полукровка, его взгляд надолго задержался на Насте. – Светлой ночи! Благодарю за этот вечер, миледи Дэини! И за то, что выслушала!

Настя покраснела ещё сильнее, замялась, словно не могла подобрать слова для ответа.

Проклятье, да что же это такое!

– Светлой ночи, Кайл! – наконец с трудом произнесла Рыжая. – Благодарю за рассказ и за откровенность. И я всегда готова выслушать, если это будет нужно… Идём, Эл!

Настя решительно двинулась на выход. Эливерт взял подсвечник и направился за ней, чувствуя затылком взгляд Северянина.

***

9. 9 В руках матери

До самой комнаты Насти они шли молча.

Напряжённая тишина. Ворона просто разрывало от желания спросить, о чём они беседовали целую ночь напролёт, отчего глаза у Рыжей на мокром месте. Но он так и не задал ни одного вопроса.

Дэини толкнула дверь, вошла первой, атаман следом. Небо за окном уже совсем посветлело. Ворон поставил свечи на прикроватный столик, быстрым движением забрал свой нож, пока его не успела заметить девчонка.

– Садись! Давай посмотрим, что там у тебя… – Рыжая ткнула пальчиком в низкий пуф у окна.

Эл послушно уселся, понимая, что игра потеряла уже всякий смысл, но, не зная, что делать теперь.

Он ведь этого и хотел. И вот он здесь, и она рядом, а он снова будто онемел. Эл не знал, как облечь в слова всё это, это безумие, которое пожирает его душу, как донести до неё, чтобы Настя поняла.

Дэини хотела зайти со спины и помочь ему с рубашкой, но Ворон поймал её руку, остановил.

– Не надо! С повязкой всё хорошо.

Он нежно сжал её запястье, удерживая прямо перед собой.

Рыжая смотрела сверху внимательно и долго. Он чувствовал этот взгляд, хоть сам не смел поднять лица.

– Так ты нарочно это сказал? Чтобы увести меня оттуда?

В её голосе не было злости, скорее она улыбалась едва уловимо. Это придало решимости.

Ворон вскинул голову, бросил дерзко, глядя прямо в глаза:

– Нарочно! Не оттуда… От него!

Вот так. Может быть, это слабость или глупость, но она должна знать, что он ревнует как безумец. Он ждал, что она разозлится, обругает, но она молчала, лишь головой покачала, усмехнувшись.

Ворон чувствовал, как взволнованно стучит её сердечко, эхом пульсирует под его пальцами на тонком запястье. Не удержался – поцеловал её руку, сначала одну, потом вторую, нежно, едва коснувшись. Заглянул снова в изумрудные глаза.

– Сердишься на меня?

Затаив дыхания, ждал ответа: сейчас она скажет, что хотела остаться там, с Кайлом, а он просто лжец, сыгравший на её жалости. И будет права.

Но ведь это не так! Ему действительно нужна её помощь, вот только не с бинтами, всё гораздо хуже, и раны намного глубже.

– Нет! – просто ответила она.

И Ворон, едва не всхлипнув, качнулся вперёд, прижался лбом. Он отпустил её запястья, руки легли на бедра, поглаживая осторожно, чувствуя тепло её кожи сквозь тонкое платье. Коснулся губами живота, целуя нежно, зная, что она и через ткань ощущает его дыхание, его прикосновения. От Ворона не укрылось, как она потянулась к нему, как сбилось дыхание, как всё тело напряглось, отзываясь на его ласки.

Дэини несмело коснулась его волос, тонкими пальчиками перебирая их, словно погладить хотела, приголубить. Неужели разгадала, что у него сейчас на сердце?

Она была так прекрасна, манила непреодолимо. Эл хотел её даже сейчас, хотел, несмотря на то, что его шатало после проклятой горячки, что голова кружилась не от страсти, а от слабости. Понимал, что любовник из него нынче никакой, вот только желание это всё равно не отменяло.