Ах, откровенничает он! Душу изливает. Это плохо. Женщины так любят жалеть тех, кто им плачется, а там и… От жалости до любви – полшага, не больше.

– Вот это да! – громкий возглас Эла прервал душевную беседу. – По правде сказать, не ожидал застать вас здесь.

Настя и полукровка лишь изумлённо хлопали глазами. Он усмехнулся, подходя ближе, и добавил, водрузив подсвечник на камин:

– Полуночники, спать не пора? Скоро солнце встанет.

Эл оглядел ещё раз парочку, безмолвно застывшую у камина – не похоже, чтобы они тут миловались, но отчего же так смутились и напряглись, когда он появился.

Ворон решил продолжить свой язвительный допрос:

– Ничего себе! Ещё и пьют без меня! Не помешал, надеюсь? Может, вы тут о чём-то тайном ворковали в столь поздний час? Или ранний? Я как-то путаюсь…

Рыжая, словно очнулась, удивлённо оглянулась на окна:

– В самом деле, уже светает! А мы и не заметили…

В глазах её было что-то такое, странное, этот блеск… Она что плакала? Твою ж, да что тут происходит?

Это непонимание злило и выливалось желчным ядом в каждом слове:

– Видно, ты слишком была увлечена рассказами милорда Кайла, солнце моё? Говорят, он – хороший рассказчик. Я тоже послушаю, если не прогоните, а то никак уснуть не могу.

Кайл пожал плечами и вздохнул:

– Да, собственно, уже всё рассказано. Засиделись мы, ты прав. Пора расходиться! А сам-то чего не спишь?

Ишь ты, как он в сторону уводит!

– Отоспался за эти дни на год вперёд, – буркнул атаман. – Да и плечо ноет. Вот и маюсь бессонницей, брожу один в ночи по замку, как неугомонное приведение. Почудилось, что голоса услышал, решил заглянуть. А тут вы…

– Кайл мне рассказывал о Севере… – поспешно вставила Настя и отвела глаза.

Лучше бы она этого не делала! Это прозвучало как оправдание. И этот странное виноватое выражение лица. Словно его страхи были не напрасны. Эливерт чувствовал, как его всё глубже затягивает в водоворот этой тёмной, сводящей с ума безысходности.

Тишина стала липкой, напряжённой, звенящей. Все молчали неловко, и Ворон нутром чувствовал, насколько он здесь, сейчас, лишний. Это было невыносимо больно.

– Стало быть, я всё-таки помешал… Ну, пойду тогда!

Эл уже развернулся, стремясь уйти скорее, пока не сорвался, пока ещё может...

Но в последний миг в душе поднялась волна возмущения, такая мощная и огромная, как на море в шторм.

Почему он должен уходить? Вернее, почему должен уходить ОН?! Это его женщина! И он не собирается уступать её какому-то выродку с Севера. Он заберёт её отсюда прямо сейчас. Они уйдут вместе.

Сейчас Ворон был готов на всё. Даже на ложь и притворство. В конце концов, это лучше, чем драка, ссора или кровопролитие.

Он помедлил, и нерешительно начал:

– Дэини, попросить хотел… Ладно, забудь! Обойдусь.

– Что такое? Тебе нехорошо опять? – подскочила Рыжая.

Ворону даже совестно стало, и он поспешил её успокоить:

– Нет, не пугайся! Просто повязка ослабла. Глянешь? Не хочется миледи Вилирэн среди ночи по пустякам беспокоить…

– Ах, разумеется! Ты же знаешь, я всегда помочь рада, – её нежные щеки пылали. – Тем более, мы, в самом деле, уже собирались расходиться...

Отчего же она так взволнована? Что тут произошло?

– Да, я успел утомить миледи Дэини своими сказками… И хотел уже предложить проводить её, – Кайл улыбнулся едва заметно, как ему было свойственно.

«Перебьёшься!» – мысленно огрызнулся Ворон, а вслух сказал с ответной улыбкой:

– Ну, теперь в этом нет необходимости. Я провожу тебя, Дэини, а там посмотришь, что с бинтами, да? Их надо чуток подтянуть. У меня даже свечи есть, дабы осветить нам путь. Милорд Кайл, надеюсь, не заплутает один?