– Какая у этой ласточки взлетная?

– Кажется, пятьдесят, а может, и больше… Ты попридержи, на всякий случай посильнее разгони, а там, глядишь, и взлетим… Пока то да сё… Вот и выяснится, какая у неё взлетная… Полосы хватит, полосы – сколько хошь. На десять взлетов хватит. Не МИГ. Вот и катайся себе, пока не взлетим.

– А шасси не отвалятся, хорошо прибили?

– Не отвалятся, не боись, р е з и н о в ы е. И имей в виду: они не убираются! А то уберешь еще, не знаючи… Потом как назад? Ничего не убирай! Вообще ничего! Не трогай! Не знаешь – не лапай! Понял?! Ну, я пошел, поаккуратнее тут! Не редиску везешь – начальство!

– Парашюты у всех есть?

– Какие парашюты! Ты че! У неё максимальная – двести! А может, и меньше. Двести она, пожалуй, не сможет… Только ты не вздумай! Больше ста ни-ни! Это приказ! Вот тут скорость показывает, давай-ка я тебе черточку намазюкаю. Да притормози ты, не тряси, дай нарисовать! Чтобы стрелка за эту черточку ни-ни! Пока то да сё… А то мало ли, еще… И крен не более сорока! Понял? И кверху животиком она не летает! Не положено!

– Ну да?!

– Ей Богу!

– У-у-у!

На исполнительном Роль разогнал движок, удерживая машину на тормозах, и с удивлением заметил: она потихонечку катится. А по идее должна стоять как вкопанная.

«Ну да ладно, неважно. Значит, так надо», – подумал он и резко отпустил тормоза. Аннушка не рванулась вперед, вдавив в кресло, как ожидалось, а медленно и кокетливо принялась разгоняться, игриво повиливая хвостиком. В правом кресле что-то фиолетово шевельнулось. Ролю сквозь надсадное урчание двигателя послышался испуганный мявк.

– Глюки! Пошли вон! Я занят! Я взлетаю!

Глюк, мявкнув еще разок, пушисто и гордо исчез.

Взлёт прошел успешно, если не считать, что по диагонали. Роль впопыхах забыл посмотреть, на какой скорости. Аннушка сама взяла да и взлетела. Без предупреждения.

Дальше – проще: места знакомые, высота небольшая, землю видно отлично, скорость – курам на смех. В приборах разбираться не хотелось, и так неплохо получалось – летали же наши деды вообще без приборов! Малая высота и незначительная скорость имели свои неоспоримые преимущества.

Роль расслабился и отдался созерцанию.

Нечеткие желтые пятна на теле земли, ничем не примечательные и такие привычные с высоты стратосферного полета, сейчас вдруг оказались небанальными подсолнечными полями, разглядывающими его тёмными глазками своих вызревающих серединок.

Глазки кокетливо подмигивали.

Он тоже подмигнул.

Кокетливо.

Два раза.

Через пару часов блаженства, подлетев к озеру, Роль прошел над лугом, высматривая место для посадки. На всякий случай даже пальнул из ракетницы через специальную дырку в борту и, посмотрев, как сигнальная ракета зарылась в грунт, принял решение садиться. Чиркнув колесиками по траве, Аннушка приземлилась так же, как и взлетела – самостоятельно, без проблем.

«Какая нежная птичка!» – с восхищением подумал Роль и, остановившись поближе к берегу, оглянулся в салон.

Салон спал.

Комэска – сидя на откидной скамеечке, предусмотрительно пристегнувшись. Полковник – на чехлах, в хвосте. Ну и так далее… В привязанных веревками (!!!) ящиках явно недоставало трети от первоначального количества.

Дух стоял – я те дам!

С подобострастной отеческой заботой проверив, хорошо ли пристегнут Комэска (вдруг во сне тюкнется головкой о переборку), Роль разделся и отправился искупнуться.

Вода – прелесть! Травка – еще лучше!

И снова: вода – травка, вода – травка!

ЗАМЕЧАТЕЛЬНО!!!

Но… одиноко.

Хотя – так даже веселее! Если принюхаться к цветочкам.

Вернувшись и заглянув в алюминиевое нутро, Роль выяснил: комиссия проснулась и пьёт. Закусывает и пьёт. Пьёт и закусывает.