Таким образом, наряду с Воображаемым, Символическим и Реальным, синтом является четвертым, связующим кольцом Борромеевского узла. В буддийских терминах его связующее качество обозначает потенциал к прозрению и освобождению, скрытый в симптоме. Связывание происходит через агентство того, что Монкайо называет «доброкачественный jouissance».
В случае с Человеком-крысой Фрейд выявил «ужас перед собственным удовольствием, о котором он сам не подозревал», а затем отметил, что «пациенты получают определенное удовлетворение от своих страданий» (Финк 1995, 60). Jouissance – это «толчок», который субъект получает от перенесения страданий, связанных с симптомами, из-за невозможности полностью отказаться от них.25 Кризис jouissance (т. е. когда привычный способ переноса не работает) означает отрешение – ослабление привязанности – сравнимое с этапом практики инсайта, когда «ум отворачивается от страдания».26
Jouissance для Лакана означает, что немедленная разрядка удовольствия сдерживается символическими средствами, то есть интернализованными родительскими запретами, ценностями общества и так далее (Финк 1999, 168), короче говоря, желанием Другого. Однако именно внутри символического, а именно в «нулевой точке процесса означения», субъект может освободиться от болезненно-удовлетворительной привязанности к страданию в симптоме, связанном с неудобной или разрушительной формой jouissance. В противоположность этому, единичный след представляет пустоту символического порядка, которая становится облагораживающей формой jouissance, светящимся человеческим лицом пустоты (Монкайо 2012b, 63).
Единичный след противостоит бинарному связыванию, которое разделяет Единое и разрушает jouissance. Единичный след или Единое проявляет изобилие Реального в форме доброкачественного jouissance. Когда дуальная или бинарная связь сопротивляется и отсутствие остается открытым, тогда из пустого пуповины Реального возникает или развивается Имя Отца27, как безымянное имя, или единичный след, который вновь связывает регистры друг с другом. Это имя безымянно, потому что не существует вытесненного означающего, которое могло бы придать имени означаемое: оно есть, потому что оно есть (Монкайо 2012b, 63).
Это сопротивление, или сдерживание своего jouissance, является, в даосских терминах, «тайцзи»,28 связыванием и взаимодействием бинарных систем (инь и ян), а также состоянием, предшествующим их разделению – состоянием пустоты и равновесия мастера боевых искусств, которое будет рассмотрено в третьей главе, посвященной искусствам движения. Однако прежде чем обрести это равновесие, субъект должен заново открыть для себя Реальное и обрести определенную степень стабильности в его превратностях.
Его сильное тело, беспомощно волочащееся за ним, занесли в мою комнату, положили на кровать и оставили там на целый месяц, пожираемое кошмарным напряжением. Его речь невнятная, лицо искажено, он не может, просто не может, его забирает что-то необъяснимо непреодолимое – вызов, с которым невозможно справиться. Он должен остаться таким. Это необратимо. Но я этого не знаю, я просто читаю ему из книги, которую он попросил меня прочитать, пока парамедики вводят инъекции. Они что-то делают не так: я буду годами сетовать на неадекватность их лечения, чтобы спасти его, только позже поняв, что в конце концов все было правильно. Ноябрьский снег, серый, неприветливый, холодный пейзаж, так холодно бывает только в начале зимы. Он не может пользоваться туалетом, не может самостоятельно есть.
Масштабы произошедшего настолько тяжелы, что у меня звенит в ушах. Это невозможно. Этого нельзя ожидать. Это так неправильно…