Как заключает Жижек, это действительно фундаментальная иллюзия, что очищение через «дистилляцию» Реального может разрешить муки отсутствия и породить «нового человека». В приведенном выше отрывке Жижек ссылается на «Реальную Вещь». У Лакана «Das Ding» – это вещь в ее «бессловесной реальности» (Лакан 1997, 55) в противоположность репрезентации вещи в символическом регистре. Кроме того, это доисторический, утраченный и запретный объект кровосмесительного желания – мать (Лакан 1997, 67). Субъект кружит вокруг этой вещи, сдерживаемый принципом удовольствия, но никогда не достигает ее, что делает «Das Ding» причиной самой фундаментальной человеческой страсти (Лакан 1997, 97). Это субъект как непрерывность желания на «самом фундаментальном уровне» желания, как страсть не-знания, т. е. фундаментальное неведение.
Эта страсть, если она воспринята неправильно, является первопричиной злобной человеческой одержимости перерождением, становлением, трансформацией, очищением, реальностью и истиной. Действительно, невозможно доверять какому-либо позитивному ядру Реального, поскольку оно в конечном счете пусто (то есть не имеет ничего, с чем можно было бы отождествиться).
В результате всего этого Лакан приходит к выводу, что Реальное не является невозможным в том смысле, что оно никогда не может произойти – это травматическое ядро, которое вечно ускользает от нашего понимания. Нет, проблема Реального в том, что оно происходит, и в этом заключается травма. Дело не в том, что Реальное невозможно, а в том, что невозможное – это Реальное. Травма, или акт, – это просто момент, когда происходит Реальное, и это трудно принять. Лакан не поэт, рассказывающий нам о том, как мы всегда проваливаемся в Реальное – у позднего Лакана всегда наоборот. Суть в том, что вы можете столкнуться с Реальным, и именно это так трудно принять. (Жижек 2004, 69—70)
Иллюстрируя невозможность Реального, это утверждение открывает путь к его разрешению. Из чего же проистекает эта невозможность? Именно, из степени неведения: чтобы существовало невозможное, должна существовать точка отсчета. Эта точка отсчета – эго, а именно субъективный феномен, характеризующийся нарциссической идентификацией (Воображаемое) и концептуальным отчуждением (Символическое), само существование которого причинно обусловлено и хрупко.
Чтобы не потерять эти привязанности и идентификации (то есть избежать радикальной уязвимости, невинности и безвредности), человеческий субъект, не зная, что может произойти, не умея доброжелательно относиться к результатам идентификации, постоянно пребывает в привычном обмане самосуществования.
В данном исследовании утверждается, что возмутительные события обнаженного стояния перед Реальным могут быть не только безвредными, но и плодотворными и освобождающими.
Идя дальше, правильное понимание нехватки в Символическом, а также искусные средства многообразного познания искусств воплощения – вот как Благородный Восьмеричный Путь решает проблему встречи с Реальным. Психоаналитическая практика постепенно знакомит субъекта с простором Реального через процедуру, известную как «траверс фантазии», в ходе которой Символическая нехватка субъекта выводится на свет через вмешательство аналитика, вызывая реконфигурацию отношений субъекта с jouissance (Финк 1999, 59—60). Путь не только бросает радикальный вызов желанию субъекта, но и вводит модели поведения, речи, мышления и отношения, которые позволяют субъекту эффективно проживать то, что скрывает Символическая нехватка, а именно невозможное. В следующей главе мы рассмотрим теоретические рамки, позволяющие принять и благожелательно воплотить встречи с Реальным.