Но не сегодня.

Артур проглотил кусок батона, запил молоком и занавесил плотные шторы, чтобы остаться наедине с Тетрадью. Бережно открыл верхнюю часть ящика, нажав на скрытый замок с правого торца. Внутри ящик был обит красным бархатом, дно прикрывала подушечка из того же материала, на которой лежала она. Тетрадь представляла собой чёрный, довольно увесистый альбом, центр которого украшала единственная буква «Н», написанная каллиграфическими почерком. Артур был единственным человеком на планете, который знал, как она расшифровывается, и этот факт всегда наполнял всё его существо огромной значимостью.

«Н» значит «Ненависть». Тетрадь Ненависти.

Несколько секунд Артур смотрел на неё, расплывшись в глупой улыбке. Потом нахмурился, опустил крышку и тщательно вытер руки влажной салфеткой. Снова открыл, нежно достал Тетрадь, и, закрыв глаза, приложил её ко лбу. Он буквально физически ощущал силу, что выходила из этого чёрного артефакта и наполняла каждую клеточку тела. В душе стало тепло и спокойно.

Можно была приступать к записи.

Он отодвинул ящик, положил Тетрадь на стол и открыл первую страницу. Лист был полностью исписан мелкими ровными буквами, представляя собой монолитный текст без абзацев. Выделялись лишь два слова, написанные сверху посередине: «мать» и «отец». Второе было зачёркнуто – отец умер больше десяти лет назад от цирроза печени и других болячек, сопутствующих всем алкашам.

Собаке собачья смерть.

Артур пробежался глазами по тексту, цепляясь за некоторые строки:

…Андрей Лазарев – поставил огромную кляксу в тетради…Таня Бурмистрова – на уроке истории попросила учителя её пересадить, так как у меня воняют ноги…19.01.2002 – ненавижу мать и весь школьный театральный кружок, они заставили меня изображать пугало в театральной сценке. Забыл слова, все смеялись…

Нахлынули воспоминания, и Артур захлопнул Тетрадь, откинувшись на спинку кресла. Ногти снова впились в ладони – физическая боль старалась перетянуть на себя боль душевную. Он пожевал губы, сделал пару глубоких вдохов и постарался расслабиться. Всё это дела давно минувших дней. Некоторые строки в Тетради уже зачёркнуты, а значит эти люди получили по заслугам. Убивал их, конечно же, не он – вот ещё марать руки об эти отбросы, – но был благодарен судьбе или случаю за эти праведные смерти.

Улыбнувшись, он открыл альбом практически к концу, где ещё оставались чистые страницы. Закладкой служила дорогая фирменная ручка – денег на Тетрадь и всё, что с ней было связано Артур не жалел. Он занёс ручку над белоснежным листом и закрыл глаза, чтобы погрузиться в воспоминания о сегодняшнем дне. Необходимо в самых точных деталях и красках представить все события и людей, что испортили сегодня ему жизнь.

Первой в памяти всплыла кассирша в магазине у дома – утром Артур заходил туда, чтобы купить продукты. Тучная женщина за прилавком нахамила ему, он не смог ничего ответить и ушёл собираться на работу, прокручивая в голове десятки возможных вариантов наиболее хлёстких ответов. Её имя он записал в заметки на телефоне, чтобы не забыть.

Артур улыбнулся, открыл глаза и успел вывести лишь первую букву, как из соседней комнаты раздался крик.

Мать проснулась.

5

Сука, сука, сука!

От внезапного крика Артур дёрнулся и на листе появилась диагональная черная линия, перечёркивающая несколько строк. Впервые в жизни он позволил себе проявить перед Тетрадью такое неуважение – кроме монолитного текста на листах не было ни единой помарки.

Старая больная мразь!

Крик прозвучал снова, на этот раз более продолжительный. Артур закрыл Тетрадь трясущимися руками и с силой приложился к ней лбом – мысли в голове снова спутались, превратившись в клубок шипящих змей. Руки сжимались и разжимались, он до хруста сжал челюсть, чтобы не закричать самому, но вместо этого из горла вышел какой-то воющий утробный звук, похожий на корабельный гудок.