Ребята нацепили на пояса оружие, одели кольчуги. Всё это великолепие еще нужно было взгромоздить на коней; они были вычищены, осёдланы конюхом, ждали у коновязи. Хорошо держался в седле только Север. Остальные смотрелись мешки – мешками. События развивались столь стремительно, что даже потренироваться в езде не успели. Хорошо ехать близко. Дамы помахали платочками, и мужчины отправились по своим делам.

Кавалькада, оглядывая окрестности, неспешным шагом потрусила в сторону деревни. Местность была слегка холмистая, почва песчаная, местами в низинах болотистая. Лесов как таковых в поле обозрения не наблюдалось, лишь пойма реки поросла кустарником и невысокими деревцами. Слабо наезженная грунтовка петляла по низу холмов, самый высокий из которых был не более тридцати метров. Сухой конец августа был благоприятен для сбора урожая. Обсуждая погоду и виды на урожай, в лучших традициях землевладельцев, наша четверка приблизилась к деревне Мюнн.

Деревушка располагалась между трех сходящихся холмов, расположившись в нижней части пологих склонов. Самая нижняя часть была местом расположения вытянутого озерца, в него впадала и затем вытекала узкая речка с заросшими ивняком и камышом берегами. Был виден изрытый копытами животных берег реки – водопой на выходе из озера.

Домохозяйств было 28, каждый двор включал в себя дом, амбар, сарай, хлев, огород. Вид у деревни был вполне себе зажиточный. Даже деревья росли на улице. Никаких шалашей и земляных нор не было. Крыши были крыты камышом и соломой, иногда черепицей. Рядом с деревней было пастбище, несколько телят, жеребят, множество козлят и ягнята скакали, задрав хвосты в загородке. Озеро по берегам имело несколько мостков, гуси и утки нагуливали осенний жирок.

Планировка деревни состояла из двух улиц, образуя мощеную площадку перекресток, рядом с ней располагался общественный колодец. Вот здесь барона со свитой ждало почти всё население Мюнна, люди пришли семьями и, буквально сидели на мешках, держа на веревке овец, коз, стояли большие горшки, женщины держали малышей, какие-то свертки, узлы, перекинутые через плечо. На досках стояла посуда, открытые мешки с шерстью, корзины с овощами.

– Ярмарка у них тут что ли? Недоумевающим взглядом обводил этот гимн натуральному хозяйству Виктор.

– Лучше, дружище. Это оброк. Всё предназначено нам. Упреждаю твой вопрос – даром, бесплатно. Арендная плата за пользование господской землей.

– Понятно, то – то лица у них не больно приветливые. Кланяются, а как исподлобья зыркают!

– Господин барон, господа! – уже ломал перед парнями шапку знакомый староста.

– Вот принесли оброк за год, всё как приказано.

– Зовут тебя как?

– Честь для меня какая, господин барон, имя моё Август, если забыть изволили.

– Так вот Август, глухой ты пень, приказано было праздник вечером устроить, приготовить к счёту зерно, да скот, чтобы знать мне, как вы жить другой год будете, в голоде или сытно. Про оброк речи не было.

– Дык, срок уплаты пришел…это как же это…по домам обратно что ли?

– Да, теперь новый порядок будет, оброк прямо во дворе выкладывать. Я или управляющий мой, вот он – господин Северин; сначала хозяйство смотреть будем, чтобы понять вмочь или невмочь семье назначенный оброк платить.

– По дворам, по дворам несите оброк, там принимать будут!!!

Удивленно, друг с другом пересматриваясь, народ загрузился и разошелся по домам. Начали подворовый обход. Первым в народ пошел Миша, его Андрей представлял как своего врача, приказывал слушаться беспрекословно. Михаил спрашивал, есть ли больные, увечные, с ранами и травмами, беременные, когда рожать, велел показывать детей, распеленывать младенцев. Он оказывается, свой дежурный чемоданчик прихватил, всё содержимое преобразилось в соответствии с эпохой, стальные инструменты не изменились, теперь при необходимости оказывал первую помощь – обрабатывал бытовые и производственные травмы, ожоги, вскрывал чирьи. Вправил вывих, отчекрыжил фалангу гниющего пальца, записывал в тетрадь состав семьи, имена, возраст, болячки и даже упитанность крестьян и детей. В деревне умерла зимой травница, её преемница, девочка лет четырнадцати была еще неопытна, и умела только самые простые сборы трав и отвары делать.