– Вить, на немецком языке это будет «Donnerwetter! Dingsbums». Миша, Север, вы вчера докуда дошли?

– До самого конца, до тупика то есть.

– И что там?

– В конце тупика тупо сплошная стена!

– Ой, ну вот не остри, Север

– Какой умный и красивый чувашский мальчик. Наверное еврей!

– И рядом яма, может колодец, или ледник, глубокая, с телефонным фонариком не полезли и ты начала сигналить, вернулись.

– Мальчики, вы в эти комнаты сбоку заходили?

– Нет, не успели.

– Предлагаю их сейчас обследовать, вдруг там есть интересное что-то, а мы мимо проходим. Кто бы Идочке возразил, как по команде развернулись! Пошли в обратном направлении, заходя в каждую комнату. Железных вещей не было, железо во все времена ценность, так просто не валяется. Кругом были останки рассыпавшихся бочек, без обручей. В третьей от лестницы комнате в углу глинистая почва вроде перекопана, виднелись две неглубокие полузатянувшиеся ямы. Надо будет потом с металлоискателем пройтись, люди что- то искали, вдруг не нашли? Нам оставили. Первая от лестницы комната была самая сухая, здесь в сводчатом потолке была продушина. Воздух находил выход через заваленный мусором ход. Потом перешли на противоположную сторону, заходили и внимательно осматривали каждую комнату. Это явно кладовые различного назначения.

В стене между двумя кладовыми обнаружился очень узкий, шириной примерно в метр двадцать коридор, скорее даже проход. Он привёл нас к небольшой площадке перед двумя древними, совершенно трухлявыми и очень низкими дубовыми дверями. Наличие оконца в дверях не оставляло сомнения в первоначальном назначении помещений. Тюремные камеры всегда находились в подземелье, всякий уважающий себя владелец замка имел собственную тюрьму. Замков не было, деревянные засовы давно рассыпались. Мисаил медленно, аккуратно приотворил дверь. Мы с облегчением выдохнули – скелетов не было! Всё те же атрибуты: хлам, ветошь, гнилые доски.

– Давайте решать, сейчас возвращаемся, завтра продолжим, или ту яму пойдём проверять?

– Линда, чего тянуть, всё равно мы вывозились, потом заняты будем. Это самый молодой среди нас Север рвется к открытиям.

– Мы девушки нежные, подустали немного. Между прочим, почти два часа уже ходим.

– Предлагаю здесь перекусить попить, отдохнуть и в ту комнату, где земелька перекопана заглянуть кому надо.

– Не, я в такой антисанитарии есть не буду. И писать тоже. Вам как врач не советую. Да дел тут на пять минут, до конца коридора дойти и в ямку заглянуть, ну девчонки, соберитесь. Можете наверх подниматься, возвращайтесь, мы сами добежим и обратно.

Правда, чего препирались. Уже пришли. В ярком свете фонаря вглубь, как в колодец, обрамляя круглую стену, спускалась винтовая каменная лестница. Удобная, ступени широкие, невысокие. Клиновидные. Не стертые. Мы по требованию Андрея поменялись местами, он стал замыкающим

Начало подташнивать. Не от кружения вниз. Я хорошо знала это ощущение, чуть выше солнечного сплетения располагался мой седьмой орган чувств, так и назывался «чуйка». Срабатывал только на неприятности. Воздух становился всё более спёртым, была бы я одна, давно уже… Лестница кончилась, мы один за другим вывалились в такой же коридор, только этажом ниже. Ничего страшного, те же комнаты, правда, только с одной стороны; больше сырости, течет по стенам, пол вымощен только в центре в виде дорожки.

В самой дальней комнате лежит короткий, в рост среднего человека, темный, четырехгранный каменный столб. Волоски все вздыбились. Пыточная.

– Только я об этом подумала?

А что это Витя наш такой вспотевший, вроде не жарко?