Вечером укопавшись, намывшись и наевшись, команда подняла вопрос: жить рядом с замком и не обследовать его – это нонсенс! Честно говоря, давно самой хотелось, но некогда было, да и страшновато одной, не в смысле мистики какой, а по ТБ. Столько там всякого хлама, того гляди рухнет, провалится. Решили не откладывать приключения, завтра пока будут делать монтаж труб, мы, не квалифицированная рабсила, не нужны. Соберемся в поход, как следует, снаряжение возьмём, сходим, собьем оскому, чтобы потом о деле думать.

Снова снилась мышь, сыра уже не было, она грызла моё золото. Хвостом к себе подгребала и точила… дрянь такая! ГР, тихонько, стараясь не разбудить хозяйку, бормотал: «Сон надо обдумывать и запоминать, мозгом, сразу, не просыпаясь. Хвост, мышь, мышль, мысыль. О! Мысль хвоста, нет хвостик мысли, откуда растет хвост? От задницы мыши, а мышь где? В подполье».

– Пааадъём!!!! Да, чтоб вас всех приподняло и пришлепнуло! Не терпится, искатели приключений.

– Народ, а к чему мыши снятся?

– К чуме!

– Тьфу на тебя, Миш! Помолчал бы, за умного сошел.

– А что ты Витя такой заносчивый стал, как гаишник с престижного перекрестка?

– Возьму воды, кофе и бутеры сделаю, вдруг задержимся.

– Форма одежды рабоче – удобно – теплая. Кто снаряжение готовил?

– Я, систер, всё в порядке. Идём уже, вон Север извёлся ожидаючи, вчерашних впечатлений ему не хватило.

Топая замыкающей по центральной дорожке внутреннего двора, я удовлетворенно оглядывала прополотую песчано-коричневую землю, посаженные мной многолетние цветы и молодые саженцы яблонь, груш, слив и вишен, купленные в питомнике Хаггена. Даже свой питомник тут близко есть. Удобно. Все растения с ЗКС, поэтому приживаются хорошо.

Бригада еще не подъехала, однако трубы были подготовлены рядом с траншеей. Рабочие сделали мостик из досок, непонятно зачем, траншею можно было переступить широким шагом. Одно слово – немцы. Открыла раритетным ключом знакомую дверь, потопали гуськом, аккуратно убирая валяющиеся доски, кирпичи сразу в стороны. Перекрытия рухнули, открывая взгляду почти весь объем здания, из каменных стен торчали обломки почерневших деревянных балок, на которых ранее крепилась деревянная же лестница.

Но вниз вела каменная лестница с протертыми за века углублениями от ног в ступенях. Сколько раз, сколько ног, топталось по ним? Вверх-вниз по нужным делам сновали люди, интересно какие они были, что делали, чем жили? В Бахчисарае точно такие же ступени. Помню, в Белгород – Днестровской крепости на экскурсии, я отстала и долго стояла возле камеры для заключенных, тихо горевала об их судьбе. Просто очень глубокая яма с решеткой наверху. Преступники, пленники могли видеть небо. Тут в подземелье наверно тоже кого – то держали в заточении, раньше подвалы в замках использовались не только для хранения продуктов, но и как темница, ужас ужасный. Погрузившись в мысли, наткнулась на спину Виктора.

– Все подтянулись? Вперёд! Звонкий голос Иды здесь звучал то громко, то глухо, было странное, не затухающее, а усиливающееся и резко замолкающее эхо.

Налобный фонарик впереди идущего Севера далеко бил под своды длинного тоннеля, мы светили по сторонам и под ноги. Повторяющиеся через каждые восемь шагов сводчатые комнаты – ниши в каменной кладке, когда то были с полками, даже дуб источило время и жуки. Вот держатели для факелов в стене, почти рассыпаются от ржавчины. Каменный пол влажный. Виктор оскальзывается, рука его задевает стену, она тоже сырая, в потеках чего – то внешне гадкого. С руганью вытирает руку о штаны.