Молодой Сухман сын Долмантьёвич

Он не есть, не пьёт, сам не кушает,

Белой лебеди сам не рушает,

Нечим молодец сам не хвастает.

Зговорит Владимир стольно-киевской:

– Что же ты, Сухман сын Долмантьёвич,

Ты не ешь, ты не пьёшь, ты не кушаешь,

Белой лебеди сам не рушаешь,

Ничим молодец сам не хвастаешь?

Воспроговорит Сухман сын Долмантьёвич:

– Ах же ты Владимир столен-киевской.

Дай-ко мне времечки день с утра,

День с утра и как до вечера,

Мне поездить Сухману нынь по заводям.

Привезу ти лебедушку живьём в руки,

А на твой на пир княженецкий,

На твой на стол на дубовый.

Дал ему времечки день с утра,

День с утра и как до вечера.

Поехал Сухман сын Долмантьёвич;

Он ездил день с утра до вечера

А по тихим глубоким по заводям,

Не наехал ни на гуся, ни на лебедя,

Ни на сераго на малаго утёныша.

Проездил Сухман трои суточки,

Приехал Сухман сын Долмантьёвич

Ко матушке ко Непры реки;

А у той ли у матушки Непры реки

А стоит тут сила ведь-то малая,

Вода с песком возмутиласи;

Стоит за Непрой, за Непрою рекой

А неверный силы сорок тысячей,

Мостят мосты все калиновый,

Ладят тут перейти через ту Непру,

Ко тому ли ко городу ко Киеву,

Ко ласкову князю Владимиру,

Ладят Киев град как огнём пожгать,

А Владимира-того во полон тот взять.

Тут Сухман здогодастся,

А пошол Сухман за тую Непру,

Находил ён дубиночку вязиночку:

В долину как дубина девяти сажон,

В толщину как дубина три обоймени.

Тут Сухман снаряжается,—

За вершинку брал – с комля сок бежал.

Стал по поганыим похаживать,

По тою по силе по неверный,

Стал ён дубиною помахивать,

Убил ён татар сорок тысячей;

Со всих сторон дубину приущолкал ён,

В кровь ён дубину приомарал тут.

А из поганый из силы тут

Оставалося только два татарина,

А ёны от его обряжалися,

За тыя за кустья завалялися.

Пошол тут Сухман ён во Киев град

Ко тому ли князю ко Владимиру.

Говорит Владимир таково слово:

– Что же долго ты ездил, Сухман, теперь?

Ездил ты да трои суточки,

Привез ты ко мне нынь лебедушку,

Обещался кою да живьём в руки,

А ни сераго ни малаго утёныша.

Ответ держит Сухман как тут,

Ответ держал сын Долмантьёвич:

– Не до того мне-ка нынче деялось!

Был я ведь нынь за Непрой рекой,

Увидал я силы сорок тысячей,

Той ли силы поганыи,

Той ли силы всё неверныи,

Оны ладили тут как ведь Киев град,

Киев град как огнём пожгать,

А Влодимира тебя в полон как взять.

А говорят князи ведь и бояра

А и сильни могучи богатыри:

– Ах ты Владимир столен-киевской!

Не над нами Сухман насмехается,

Над тобою Сухман нарыгается,

Над тобой ли нынь как Владимир князь.

За тыи за речи за похвальныи

Посадил его Владимир стольно-киевской

Во тыи погреба во глубокии,

Во тыи темницы тёмныи,

Железными плитами задвигали,

А землей его призасыпали,

А травой его замуравили,

Не много ли не мало лет-то на тридцать.

Послали туда ведь-то оследовать,

К той ли ко матушки Непры реки,

Старого казака Илью Муромца.

А пошол старой казак Илья Муромец,

Он пошол к матушки Непры реки,

А стал Илья как по силе похаживать,

По той ли силы он поганыи,

По той ли по силы все неверныи, —

Он нашол там дубиночку вязиночку,

А лежит она меж силы меж поганою,

А лежит тая дубина девяти сажон,

В толщину тая дубина три обоймени,

Со всих сторон дубина приущолкана,

В кровь дубина приомарана.

Пошол да старой ён ко городу,

Ко тому ко городу ко Киеву,

Увидал два татарина поганыих.

Говорят тут татарины поганыи:

– Ты куда, калика, перехаживаешь,

Ты откуль идёшь, откуль путь держишь?

Воспроговорит старой Илья Муромец:

– Я иду ведь от города от Киева,

От ласкова князя Владимира.

Говорят татарины поганыи:

– У вас как ведь есть нынь во Киеви

А богатырь старой Илья Муромец;

По многу заедат-то хлеба к выти он,

По многу ль выпиват питья медвянаго?