Звонкий смех разлился по округе.

– Ах, сударь, как забавно! Я с детства босыми ногами по земле бегаю. Мне так нравится, я привычна.

– Что же, и в стужу тоже?

Она ещё громче расхохоталась.

– На этот случай у меня катаники имеются.

– Вы хотели сказать – катанки?

Варя махнула рукой и ошмётки земли полетели прямо на чистую одежду дворянина. Александр не колыхнулся.

– Ой! Какая я неловкая.

«Вы прекрасны, Варюшка», – желал сказать Александр, но вместо слов просто улыбнулся.

А Варя принялась руки об сарафан вытирать.

– Ну что же вы делаете? Не портите вещь!

– Да он старый.

– А у вас имеется новый? – Варя не нашлась, что сказать, и тогда Александр заговорил более настойчиво, но по-прежнему учтиво: – Вот что. У меня для вас подарок, и я настоятельно прошу не просто принять этот дар, но и носить каждый день.

Варя с подозрением и любопытством наблюдала, как богатый дворянин уходит, затем возвращается с небольшой коробкой.

– Вот, возьмите. Ну же! А теперь открывайте.

Варя несмело протянула свои тонкие руки, испачканные в земле, и приняла коробку, затем быстро поставила её и открыла. Внутри лежали башмачки бурого цвета, которые стягивались у щиколотки, покрытые атласом поверх льна. Такие простым людям носить не доводилось. Варя взяла один башмачок, покрутила, пощупала, затем положила обратно.

– Нет, – решительно сказала она, – я не могу их принять. Это дорогой подарок.

– Позвольте! Для меня это ничего не стоит. Вы должны принять их и носить, Варвара! Если хотите, пусть это будет приказ.

– Но… как же я… Носить их, чтобы работать в саду?

– Да! Да! Почему же вы не хотите понять, что негоже девице вот так босой бегать по церковному двору!

Сама Варя была остра на язык, но сейчас понимала, что может лишиться прекрасной работы. Они с мамой только-только перестали голодать. Поэтому она сделала неуклюжий реверанс и подняла коробку с башмачками.

– Благодарю вас, сударь. Как пожелаете.

Александр остался доволен не от того, что заставил взять девушку башмачки, а от того, что она отныне не будет ходить разутая. Она говорила о привычке, но не трудно догадаться, что девушка всего-то не может купить себе новую обувь.

А Варе стыдно было с таким подарком по деревне расхаживать. И матери Марине она их не показала. Когда пришла домой, спрятала коробку в нише под крыльцом, а сама как ни в чём ни бывало расхаживала босиком.

Сегодня она принесла хлеба и масла. А ещё у тётки Дуси купила свежего молока, что её корова Клава давала. Они отужинали. Мать, как всегда, не слезая с печи, ибо ноги её не ходили, а Варька на скамье рядом жевала и рассказывала, как её день в саду храма прошёл. Она ничего не утаила, только про подарок умолчала.

А утром достала башмачки, бросила их в мешочек и только у самого храма надела.

– Анфиса Бездольная, – повторил Аркадий, смакуя имя. – Да, дорогой мой кузен, скоро ты станешь князем. Не о том ли мечтал твой отец?

Александр ходил по кабинету нарядный и благоухающий. Только выражение его лица оставалось холодным и непроницаемым. Не нужны были ему ни титул, ни эта свадьба, ни Анфиса. У тетушки Пелагеи чешутся руки поскорее женить своего племянника. И на то была причина, верно. Однако он не желал связывать свою жизнь с той, на которую смотреть не может.

На сегодняшнем званом ужине собралась вся семья. Тётушка Пелагея в ярком платье со своими дочерьми Евдокией и Марией. Тётушка Акулина спустилась в общий зал в сопровождении своих сыновей Константина и Аркадия (того самого, который мечтал видеть Александра князем). Приглашены были близкие друзья Александра – Богдан и Сергей (по настоянию самого Александра, ибо в одиночку он этого зверства не выдержит). Пётр – старший брат мужа тётушки Пелагеи – уже прибыл в усадьбу и с радостью согласился присутствовать на ужине.