– Да. – говорит Богдан рычащим, почти медвежьим голосом.

– Будете проводить обряд посвящения?

– Будем. – Не дожидаясь ответа отца, ответил Богдан, за что и получил подзатыльник.

– Будем-будем, когда запомнишь все травы и способы их применения в лесу.

Богдан печально повесил голову.

Да, тяжела доля знахаря. Но с другой стороны только благодаря знанию знахарства Добромысл пережил своё испытание лесом. Естественно, что он хочет подготовить своих сыновей к бедам Недоли и опасностям леса. И всё же от всего не уберечься, шрамы от дикой кошки на моей спине прекрасное тому доказательство. Потому и говорят: «В лесу погибает мальчик и рождается мужчина». Да и время не то, чтобы проводить подобный обряд.

– Из-за чего хоть подрались? – Неожиданно спрашивает Добромысл.

– Конюшня.

– Чего?

– Нечисть напала на конюшню, я хотел очистить её от пламени, а отец желал послать священника.

– Всё-то у вас Стрижинских через драку решается.

– Что есть то есть… Не я это начал

– Прямо таки не ты.

– Брось, Добромысл, ты прекрасно знаешь что не я… Она была особенной… одной такой. Во всём свете не отыскать вторую такую, а другой мне не надо. В любом случае семя моего рода не пропадёт из-за моей смерти. Да и какой смысл жениться и заводить детей если там во тьме есть зло, что способно отобрать и то и другое.

– Не надо, Олег.

– Что не надо?

– Не надо тебе прилагать усилия, чтобы убедить меня в своей правоте, я и так её признаю. Но двоим нам не справиться. Только с поддержкой сельчан у нас есть возможность прогнать их, а этому не дано сбыться, покуда твой отец стоит во главе. Переубеди его, или выступи на вече сам.

– Меня не станут слушать. Я для них словно моровое дитя.

– Тогда остаётся только отец.

– Вече так вече. – Мгновенно соглашаюсь я, что даже Добромысл повеселел. – Вот ещё что… я хотел спросить. Мальчик или девочка.

Гостята слегка расширила глаза.

– Что? – Удивлённо спрашивает Добромысл, смотря то на меня, то на свою жену. – Как ты… я ведь сам только вчера узнал.

Загадочно улыбнувшись, я говорю:

– Отшельничество даёт свои преимущества.

– Ты не отшельник.

– Я близок к этому.

Поднявшись из-за стола я кланяюсь и говорю:

– Благодарю, а теперь простите, мне надо идти, скотину ещё кормить надо, да и вообще дел не впроворот.

– Нет у тебя никаких дел, лодырь несчастный.

Я иду по городу при свете полуночной луны к старой хижине, в которой уже должны были собраться все мужики.

Мне не особенно и любы эти собрания, но сегодняшнее присутствие необходимо. Хотя кого я обманываю. Никто даже и не подумает пойти против отца. Лишь только безысходность заставляет меня идти. Безысходность и надежда с начинкой из гнева и жажды крови.

Я вхожу в большую хижину и усаживаюсь на одну из скамей вместе с остальными мужиками.

Жаль, что Добромысл не смог прийти. Полагаю, у него весомая причина, по которой он отсутствует. Придётся мне одному убеждать народ сплотиться воедино. Просто прекрасно, а впрочем здесь с него не особо большой прок бы был, точнее никакой.

Наконец подходит время, перед людьми встаёт мой отец и говорит:

– Здравствуйте, с кем я сегодня не встречался. Мы собрались сегодня здесь, дабы обсудить, как нам обезопасить себя и наши семьи.

– Да чего тут обсуждать, надо покончить с этой напастью раз и навсегда! – выкрикиваю я хрипящим голосом из толпы и получаю дружественные возгласы.

Отец не замечает меня и говорит:

– Ну и кто у нас там за смельчак. Выходи, расскажи нам, как ты это предлагаешь сделать.

Ну, пошли.

На моём лице появляется улыбка, а мои глаза искрятся радостью. Моё сердце начинает колотить с бешеной скоростью, разгоняя кровь по телу, вгоняя в краску. С глубоким выдохом, я поднимаюсь со скамьи, наши глаза встречаются – на его лице появляется удивление. Подойдя к отцу, я и встаю бок о бок с ним, улыбка, предназначенная для отца, исчезает на её место приходит каменная невозмутимость. Однако порозовевшая кожа выдаёт ураган чувств.