– Садитесь, – как только мы оказались в его кабинете, он запер дверь на ключ и, кивнув на парты, сел за свой стол. Несколько секунд он сидел, сложив руки, будто в молитве, а большими пальцами упирался в переносицу, глаза его при этом были закрыты. Он все еще пытался успокоиться. – Эшли?

– Д-да? – Дрогнувшим голосом отозвалась я, подорвавшись с места.

– Если я не ошибаюсь, ты живешь с опекуном, так? – Издалека начал мужчина.

– Д-да, – я дернула головой, сжимая и разжимая вспотевшие ладони. Сердце и так колотилось в груди как ненормальное, а тут еще и такой стресс, не удивительно, что волк в стрехе забился в дальний угол сознания и только тихо рычал.

– Он не оборотень, – Рисинг скорее уточнил для себя, чем спросил. Я только мотнула головой, вновь потирая руку. – Ты своих родителей помнишь?

– Смутно.

– Когда ты узнала, что являешься оборотнем?

– С рождения.

– А с тем мужчиной… как давно ты живешь?

– Лет семь, – пожала я плечами, слегка улыбнувшись.

– Давно он тебя избивает? – На этих словах он наконец-то открыл глаза и внимательно посмотрел на меня, всю дрожащую, как осиновый лист на ветру. Я не хотела отвечать на этот вопрос.

– Карл, – неуверенно начала я, тщательно подбирая слова, – он хороший…

– Я не это спрашивал, – грозно оборвал меня учитель, – Эшли, я читал твое личное дело и знаю, что ты неоднократно попадала в больницы с многочисленными переломами и ушибами.

Он сделал паузу, давая мне подумать, а парни ошарашено переглянулись у меня за спиной.

– Так больше не может продолжаться, – понизив тон и убрав из голоса угрожающие нотки, заменив их состраданием, продолжил он. – Ты оборотень. Ты не должна так жить. Ты гордое и вольное существо.

Да что вы понимаете!? Вы ничего обо мне не знаете! Ничего… Вы не знаете, через что мне пришлось пройти. По сравнению с тем, что было, побои – это малая плата за «нормальную» жизнь. По щекам невольно полились слезы. Вслух я, естественно, ничего не сказала, только закрыв лицо руками, тихо всхлипнула, почувствовав руки братьев на своих плечах.

После этого случая начался какой-то кошмар, смазавшийся для меня в один большой круговорот. Перед тем как уйти, я попросила мистера Рисинга не причинять Карлу вреда, но буквально через пару дней неожиданно заявилась служба по защите детей. Карл был в стельку пьян и практически не соображал, он попытался вытурить незваных гостей, но те вломились силой. Оказавшись в доме, служащие осмотрели комнаты на верхнем этаже, но, не найдя меня, спустились, чтобы допросить Карла, когда я вернулась со школы и, обнаружив пару полицейских машин, в ужасе бросилась к своему опекуну, думая, что с ним что-то случилось. Меня тут же оттащили от Карла и велели идти собирать вещи. Я кричала, вырывалась, но не кусалась, потому как не знала, может ли передаваться ликонтропия по средством пореза или укуса. В прошлый раз Карл не превратился, возможно, я была слишком мала, но я все еще опасаюсь. Я плакала, просила пустить меня к Карлу, но меня только дальше оттаскивали от него, он тоже пытался высвободиться из наручников и отбиться от полицейских, выкрикивая ругательства. От такого обилия эмоций и адреналина он быстро протрезвел.

– Отпустите моего ребенка! Эшли! – Так он кричал, пока его пытались усадить в машину, в конце концов, я не унималась, пока его не увезли. Как только меня отпустили, я выбежала на дорогу. Я хотела броситься следом, бежать за ним и не важно, что это привлечет ненужное внимание, но в этот момент увидела машину Агаты и все мысли разом вылетели из головы. Она мне поможет!

Я бросилась к женщине, не успела она покинуть салон автомобиля. Я заливалась слезами у нее на пиджаке, просила и умоляла убедить их вернуть мне Карла. В ответ она лишь крепко обняла меня, но так ничего не сказала и не сделала. Мои руки опустились. Что происходит? Почему его забрали? Он ничего плохого не делал! Он ведь почти нашел работу! Он обещал купить мне новую игрушку с первой зарплаты!