Увидев меня, офени решили, что пришло время отправляться на священный алтарь и страшно испугались. Я был для них олицетворением смерти и страшного посмертия. Ужасом, летящим на крыльях ночи! Они даже не пытались что-то сказать в своё оправдание или как-то оказывать сопротивление неизбежному. Нет. Они просто ползали по соломе, насколько позволяла длина цепи и протяжно выли.

– Прекратить! – рявкнул я на них. – Что, смертнички, хотели главного волхва обмануть?! Чему тогда удивляетесь, что вас приговорили к путешествию на алтарь? И поделом! Но сейчас я пришел не за вашими душами, и вы ещё какое-то время поживете.

Узники замолчали, но страх на лицах никуда не исчез.

– Захарий, чтобы тебя больше не отвлекать от важных дел, выдели мне пару помощников для конвоирования этих татей, а также пусть подготовят место для допроса.

– Пыточная подойдёт? Там есть все инструменты для задушевного разговора, стол, бумага…

– Великолепно! Пошли посмотрим помещение, и пусть туда приведут одного из них.

Мы вышли из камеры, прошли направо по коридору и вскоре я любовался средневековой пыточной, оборудованной по всем стандартам эпохи. У стены стояло специальное кресло с зажимами для рук и ног, снабжённое особыми отверстиями в нужных местах, через которые, втыкая острые предметы, можно причинять жертве нестерпимую боль. На самом сидении в центре была вырезана круглая дыра, которая могла служить как для введения в организм пациента инородных предметов, так и, если совместить её с клеткой, обеспечивала свободный доступ к плоти голодным грызунам. Посередине комнаты располагалась дыба, недалеко от неё был сложен небольшой очаг, где весело потрескивал огонь и калились устрашающего вида инструменты, а рядом на подставке лежали готовые к применению ножи, спицы, крючки и щипчики. Дополнял картину фартук, покрытый частыми ржавыми пятнами, небрежно брошенный поблизости от кресла, поверх которого покоились кожаные перчатки, напоминающие рокерские краги. Стол дознавателя стоял в углу, на нём лежали листы чистой бумаги и писчие принадлежности.

Весь интерьер, сам воздух, наполненный въевшимся в стены запахом горелого мяса и свежей крови, располагал к честному и доверительному разговору.

Я поблагодарил Захария за помощь, сел за стол и стал ждать своего первого клиента.

Им оказался крупный мужчина, который не так давно в лагере пытался со мной говорить на офени и при этом даже словесно наезжал. Теперь от его бравады не осталось и следа. Когда его усадили на кресло и пристегнули руки ремнями к подлокотникам, а ноги к ножкам кресла, он расплакался.

После того как бывшего офеню зафиксировали, пришёл палач, который облачился в свою спецодежду и стал ждать моих распоряжений, лениво помешивая раскалённой кочергой угли в очаге. Я же включил свой записывающий артефакт и приступил к беседе.

Мягко, без какого-либо давления выяснилось, что его зовут Ачкас, а спутников – Багута и Атей. Все они двоюродные братья, ещё два его брата погибли в лагере. Все они из селения Бахта, расположенном рядом с переправой через реку Мила. Шайтан-траву получают от старосты Балбоша, далее несут её на себе в столицу и отдают людям тамошнего смотрящего Филина, за что получают неплохую плату. Практически в этом бизнесе участвуют все жители поселка. Отдельным прибытком служит розничная торговля «дурью» на рынке вместе с обычной мелочёвкой коробейников. Ещё он сказал, что этой торговле в столице оказывает благоволение (крышу, по-нашему) боярин Властибор, сестра которого замужем за главным воеводой княжества Тихомиром, потому их никогда не останавливают и не проверяют стражники.