Три трамвая. Утром из неведомых мне далей прибывал на этот перрон один трамвай. Отстояв положенное, он «уплывал» в сторону руин дальнего города. Ближе к обеду с той стороны приходил встречный трамвай, а сильно после обеда третий трамвай уходил в неведомые дали дальних руин. Ближе к ужину из неведомых далей возвращался трамвай, укатившийся туда утром. Они отличались расцветкой. Сине-голубой, розово-красный и салатово-зелёный вагончики, чередуясь, сменяли друг-друга. Отличаясь только цветом замысловатого узора, они были до мелочей одинаковыми. Не уверен, что по узору составляющей их ци я смог бы узнать их в темноте. Не буду исключать, что их было больше трёх и цвета узора повторялись несколько раз. От вящего соблазна ехать по дороге в ночи на своём «мото» пришлось отказаться. Это хоть и могло спасти меня от предполагаемого риска оказаться в тесном кругу встречающих, но имело непредсказуемые последствия, если кто-то сможет увидеть мчащуюся по древнему дорожному полотну неведомую тень.

Те, кто проектировал и создавал эти «фарфоровые» вагончики явно не знал, что такое зима. Окна даже не предполагались к застеклению. Не считая колёс, это был монолитный кусок чего-то сильно похожего на камень, но за давностью лет в нём накопилась «патина старины» и доподлинно опознать исходный материал не представлялось возможным. По крайней мере мне. Может кто-то другой и смог бы. По счастью не это представляло для меня интерес. В предзакатном сумраке показались ещё одни руины. Единственная их примечательность была только лишь в том, что тут стены были выше, чем по пояс. Многие дома сохранили по одному, а то и два этажа.

Окружающий мир, не какой-то конкретный домен, слой или что-то ещё конкретное, а вообще всё окружающее, так или иначе состояло из ци. Ци порождало стихии, а стихии сгущались в материю и порождали предметы и всё что есть. Даже воздух содержал в себе ци различных стихий, да и сам, по сути, был сгустившейся ци. Все эти наблюдения могли свести с ума и поэтому я, по возможности, старался не зацикливаться на том, что было избыточно для моей повседневности. Если же достаточно внимательно всматриваться в воздух, то обычно можно было увидеть, тонкий как паутинка след недавно пролетавшей мухи, а, при желании и чуть постаравшись отличить одну муху от другой. По крайней мере разновидность мух. Не давать же каждой из них имена, чтобы потом узнавать в лицо, или что там у них есть. Точнее уж по их аурам. Конечно, многое примелькалось, и я не на всё обращал внимание.

Однако даже моим глазам было понятно, что в этом городе, в том, что от него осталось, нет ничего, кроме как «мерзости запустения». Ни одна муха, не говоря о птицах или ком-то ещё, не нарушала покоя некогда людных улиц того, что когда-то было этим городом. Наверное, прошло чуть менее часа… интересно, можно ли где-нибудь купить часы, которые не будут ломаться при перемещении с домена на домен… когда «фарфоровый трамвайчик» въехал в следующий город, который на первый взгляд был не более живым, чем предыдущий. Но это только на первый. Пусть его пустынные улицы не внушали ни малейшего оптимизма, но в потоках ци можно было заметить разное. Стихии ци наполняющие воздух не были такими же «слежавшимися» как в предыдущем. Тут кто-то ходил. Достаточно редко, чтобы всякий след успел остыть. Но тем не менее ходил. Или как минимум что-то тут двигалось.

Словно в древнюю тогу я с головой укутался в накидку, скрывающую меня от разных следящих устройств. Уж сильно не по росту она мне была. Кроме накидки я как сумел обернул себя в ци теней. Теперь можно было и оценить куда это меня на ночь глядя трамвайчик завёз. За лёгким поворотом, чуть в дали от перрона конечной станции, был виден зёв некоего здания, из которого и «вытекал» белёсый ручеёк дороги. Из любопытства я заглянул во внутрь. В просторном помещении когда-то давно явно было много чего, что оставило свои следы на полу и стенах. Однако теперь тут стояли только два «фарфоровых трамвайчика». Сгустившиеся сумерки уже давно наступивший ночи не позволяли разглядеть цвета узоров на них. Однако под одним из них можно было заметить буйство стихий, а подпол второго слегка мерцал, как если бы он стоял у перрона. Лишь путём логических умозаключений можно было понять, что между стоящих поперёк дороге вагонов находился скрытый в полу поворотный механизм. Ничего кроме ци уже не было видно. Скудный свет местных звёзд с трудом озарял даже то, что было снаружи здания депо, а уж о внутренних помещениях нечего было даже говорить. Всё-таки видеть в потоках ци не так уж и плохо, как это мне казалось в начале. Тем не менее, «рентгеновским эффектом» оно не обладало. Не у каждого человека можно было разглядеть его внутренние потоки, а уж видеть сквозь стены, да хоть бы даже и внутри стен, если действующие водопровод или электропроводку по эманациям стихий ещё как-то можно было найти, то вот просто провода или трубы далеко не всегда себя выдавали. Разглядывать узоры на полу пытаясь различить контуры механизма мне скоро наскучило. Научный задор погас во мне так же быстро, как вспыхнул. Да пол между трамваями имел некоторые особенностями, которые одинаково могли быть как следами выцветшей за века разметки, так и свидетельством скрытого в полу антигравитационного подъёмника, но скорее всего тут была простая поворотная платформа. Поди разгляди во всём этом «ворсе» потоков ци миллиметровый зазор в полу. Куда интереснее было то, что тут был другой зал с другими трамвайчиками которые выезжали в другом направлении. Их было три и ещё одно место явно пустовало. Когда закончу в этом городе, наверное, стоит посмотреть куда они меня увезут.