В это время раздался резкий, зловещий звук. Женщины даже по приседали от страха, подняли головы – с высоты пикировал чёрный огромный ворон. Он сел, напротив, на сухую ветку старого карагача и, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону стал разглядывать людей. Было такое впечатление, что он выбирал кого-то. Подумаешь – ворона. Ворон не видели, что ли? Взять камень и кинуть, и делов-то. Но странно, все стояли, как завороженные и ни у кого не поднялась рука. Ещё раз резко прокаркав, ворон, как упал с дерева, и уже почти от земли взмыл вверх и улетел. Народ даже глаза закрыл.

– Быть беде. Нечишта сила это, – прошамкала Зотиха, перекрестилась и плюнула в сторону птицы, – Ой, быть беде.

Все дружно разошлись выполнять порученные задания, хоть мужики были и не довольны, что баба, пусть и своя, захватила власть. Но ситуация складывалась так, что разобраться решили после. В степи, да еще и в безлунную ночь темно, хоть глаз выколи, и на поиски оставалось не более двух часов. Бани, сараи и огороды женщины обежали быстро и собрались во дворе Валентины у летней печки, потому что колобок всех прогнала и закрылась в своей избе. Отмытый и ухоженный Сашка спал тут же в корыте. Разговор как-то не клеился и напряжение тихо нарастало. Это было понятно по отдельным фразам, возгласам и даже взглядам.

– Бабушка, ты самая старая у нас, – обратилась Фрося к Зотихе. – Ты у нас много повидала.

– Повидала, токо старее меня есть, – обиделась старая и отмахнулась.

– Я к тому, ты может вспомнишь, пропадали когда-нибудь мужики, так вот, запросто?

– А волки детишек воровали?

– А на людей нападали?

На Зотиху посыпались вопросы.

– Не упомню я такого, бабы. Овец, волки, было не раз, таскали, и на коров нападали, было, а на людей – спаси и сохрани. Ну, мужики бегали. Кто от бабы, кто к бабе, по одному. А чтобы вчетвером или даже по двое, не упомню.

Женщины передумали и пересудачили всё, и вместе, и попарно, и по отдельности, но так и не нашли разумного объяснения, как и не разумного. Впервые в жизни они столкнулись с вопросами, на которые не было ответа. Это было неожиданно, как же… без ответа.

…Стемнело, а мужики не возвращались. Вдруг, со степи послышался душераздирающий волчий вой. Охнув единым выдохом, женщины сбились в кучку. Тоскливый вой несколько раз повторился с других сторон, как будто стая волков окружала посёлок. Страх морозом по коже начинал студить и сковывать тела, и волю женщин и детей. Свежий ветер со степи стал каким-то тяжелым даже не проходил в легкие, давил на плечи, пригибая всех к земле. Первой очнулась, как это ни странно, Зотиха. Обычно она просто дремала.

– Бабы! Давайте, огонь раж. жигайте, лампы все жапаляйте, и сюды все жбирайтесь! – когда она решительно злилась, то шепелявила, совсем по-другому.

– Щас, мам, – вскочила Василиса. – Валька, спички давай. Быстро!

– Костер нам надо разжечь! – послышался мальчишеский голос. – У меня спички есть.

Боясь больше не волков, а то, что ему влетит от матери за спички, мальчишка протянул коробок.

– Что ж ты молчал, давай сюда. Валька, лампу еще одну принеси.

Валентина, которая никогда не шла на поводу у вечной соперницы, мигом принесла из избы лампу и дрожащими руками начала зажигать её над плитой. Как показалось всем, вой раздался с огорода, а из-за сарая блеснуло два огоньки. Так блестят в темноте волчьи глаза. Валентина ойкнула, дёрнулась и от испуга выронила лампу, стекло разбилось, керосин вылился и вспыхнул. Раздался крик, когда огненная струйка потекла к корыту в котором уютно спал Сашка, и осветила испуганные лица. Недалеко раздались один за другим выстрелы и через минуту во двор вбежали испуганные мужики.