Михей посмотрел на госпожу, пытаясь понять, о чём она думает. Увидев его взгляд, она улыбнулась, пряча от него все мысли. Он вздохнул.

– Ещё предложите тогда сжечь весь город. Зачем мелочиться? – вмешалась Жужанна.

Удивлённые взгляды уставились на неё: даже госпожа не нашлась что ответить. Первым из оцепенения вышел герцог Эрнст. Он посмотрел на Жужанну, оценивая её. В этом взгляде заинтересованность перемешивалась с… вожделением.

– В этом есть смысл, если хотим убить любую надежду в сердцах подгорцев, – сказал он медленно, осторожно выуживая слова, словно собирал осколки разбитого стекла.

– Мы не этого хотим, – холодно сказал Влад, прерывая герцога. – Нам нужно, чтобы после резни в Адапсте весть, что волчий отрок и лидерец наступают, разнеслась по всему Седмиградью. Я хочу, чтобы страх окутывал самые отдалённые деревни, все уголки жудецов.

– Вряд ли резня в Адапсте доведёт их до этого, – сказала госпожа.

– Конечно, нет. – На лице Влада появилась хищная улыбка. – Мои командиры с небольшими отрядами отправятся жечь мелкие деревни, чтобы люди бежали на юг и несли эту весть.

– А если они будут сопротивляться? – спросил Михей.

– То их постигнет смерть.

– Это слишком жестоко, Влад, – тихо сказала госпожа. – Так мы уничтожим Подгорье, кто будет здесь жить?

– Залесцы. Кто же ещё?

Повисло гнетущее молчание, никто не смел возразить Владу.

Повозки с товарами без каких-либо препятствий въехали в Адапст. Стража даже не потрудилась тщательно проверить обоз. Влад показал им бумаги, заверенные печатями Девлета, и этого было достаточно, чтобы пустить их в город. Всё шло хорошо, слишком хорошо, чтобы в это можно было поверить. Михей крутил зурну в руках, наблюдая за каждым горожанином, что встречался им, пока повозка размеренно катилась по широкой улице Адапста. Он даже не мог насладиться причудливыми домами, которые облицовывали разноцветные камни. От госпожи не скрылось его состояние. Она придвинулась к нему, настолько близко, что Михей почувствовал, как в него впивается её бедро, и прошептала на ухо:

– Ты уже убивал. Не нужно так трястись.

Он хотел возразить ей, сказать какую-то колкость или хотя бы отшутиться, но на ум ничего не шло, словно он остолбенел в ожидании резни.

Госпожа положила свою руку на его колено и мягко погладила. Это было странно, смущало, но Михей не мог ей возразить. Её рука скользнула выше, поднимаясь по бедру. Она дразнила его, изводила, смотря, насколько далеко он позволит ей зайти. Михей осторожно взял руку госпожи и убрал её. Она сморщилась и чуть отстранилась. Этого явно было мало, чтобы унять её интерес к нему, наедине они не оставались уже несколько недель.

– Я тоже не считала себя убийцей после первого раза, – протянула она, глубоко задумавшись. – Да и после третьего, и пятого. Ты же читал мой дневник. – Она тоскливо усмехнулась. – Если не считаешь их жизни значимыми, то их так просто отнимать.

– Вы не правы. Все жизни важны.

– Но ценность у всех разная. И вырколак в тебе это понимает. Если продолжишь переживать из-за каждого мёртвого дурака, то быстро тронешься умом.

– Нет.

– Да, Михей. Не сопротивляйся и получай удовольствие. – Госпожа схватила его за руку. – Я обещаю тебе, что в конце этой ночи ты получишь настоящее удовольствие. Такое, что тебе и не снилось.

– Вырколак причиняет мне только боль, – упрямо сказал он, убирая её руку. – Только боль и страдания.

– Ты просто смотришь под неправильным углом. Ты мне веришь?

– Нет.

Госпожа заливисто засмеялась, Влад, сидящий на козлах и ведущий повозку, обернулся и сурово посмотрел на них.

– Хотя бы честно. – Госпожа утёрла выступившие слёзы. – Ты и я похожи.