Туман стал плотным. Сомкнулся вокруг вырколака и стал душить его. Не хватало воздуха, Михей и хотел бы хватать его ртом, но не мог – вырколак управлял телом и не намеревался сдаваться. С грозным рыком вырколак пробился сквозь тёмную пелену и сбил госпожу с ног, придавливая её весом собственного тела.

– Прочь, шавка, – прокричала госпожа, отбиваясь. – Прочь!

Её голос сорвался на визг, который пробирал до самых костей. Михей бы закрыл уши, но не мог. Всё, что ему оставалось смотреть.

Беспокойство захватило его сознание. Он понимал, что сейчас вырколак разорвёт глотку госпожи, и она навсегда замолчит. Но Михей не мог понять, что испытывает от этого – ужас или восхищение? Восторг от того, что их мучитель будет повержен? Или страх, что госпожа умрёт? Чувства смешались, не давая отделить одно от другого. Они безумно выматывали, выбивали почву из-под ног. И Михей вновь почувствовал, как захлёбывается в них.

«Будем честны, она это заслужила, – вкрадчиво сказала ларва. – Ты же и сам этого хочешь». Она не задавала вопрос, а утверждала. Её уверенность в его прогнившей душе пугала. Ведь он не такой. Он не желает людям смерти, даже если они этого заслуживают.

«Вот именно. Заслуживают. – Ларва засмеялась. – За всю боль, что она принесла тебе. За смерть отца. Не сдерживай вырколака». – «Он сам решает, как поступить. Я ни на что не влияю». – «Это не так. Совсем не так».

Михей испугался, сглотнул. Ужас объял его сердце, забивая чувства вырколака. Это он убил тех юнцов. Он этого хотел, а не вырколак? Но как это возможно? Это не его чувства. Не его желания. Ларва лжёт.

«Это ты себе лжёшь. Снова».

Нет! Михей был готов кричать. Ларва не права. Это она и вырколак хотят всех убить, показать свою силу. Это они упиваются властью, а не он. Он не может быть таким. Это не он. Будь его воля, он бы от всего отказался.

«Так легко сдаёшься? Я ожидала большего». – « С чего ты решила, что я способен на большее?»

Ларва ничего не ответила, лишь звонко засмеялась. Её смех был пропитан горечью и едким разочарованием, которые охватывали Михея. Они разделяли чувства? Или ларва права, и всё это только он? Где кончается Михей и начинаются ларва с вырколаком? Они просто не могли быть единым целым. Это просто невозможно.

Отчаяние нахлынуло новой волной, но теперь к нему примешалось едкое презрение. Он презирал ларву, вырколака и особенно себя. Ненависть, жгучая, липкая заполонила душу. Он ненавидел ларву и вырколака, что делили с ним сознание, но больше всего себя. Теперь чувства обжигали, словно хотели выжечь его душу, уничтожить всё, что делало его им самим.

– Михей, – протянула, задыхаясь, госпожа. – Михей.

Её тонкий голос вернул его к настоящему. Он уставился в её синие глаза, разглядывая страх. Он упивался им. Нет… Это был не он, а вырколак. Именно он хотел разодрать госпожу на куски, заставить мучиться, как мучился Михей, когда вырывал глаз Киры и отрезал руки отца. Расцарапать её белоснежную кожу и смотреть, как она истекает кровью. А пухлые губы госпожи умоляли бы остановиться, срываясь на крики боли и стоны.

Нет! Это не он. Михей не может быть настолько жестоким.

Вырколак упал на госпожу и уткнулся мордой в её шею. Михей и вырколак обессилено лежали на ней, словно моля о прощении. Мягкие руки стали гладить жёсткую шерсть по голове, чесали за ухом, а всё, что могли Михей и вырколак, это отчаянно поскуливать.

– Тише, Михей. Всё хорошо, – приговаривала госпожа, продолжая ласкать вырколака.

Тело расслабилось, размякло. Михей успокоился.

Но это длилось лишь мгновение.

Лидерец отбросил вырколака в сторону. Тело врезалось в забор и сломало его. Вырколак вскочил на лапы, ощерился. Всё внутри клокотало от злости, рвущейся наружу. Ничего уже не было преградой для неё.