– Я и не спускал. Мешать ей делать глупости – команды не было, – возражал котяра, вскочив на крышу веранды. Так как до него было не дотянуться, то матушка успокоилась и перестала пытаться достать кота полотенцем.

– Я сейчас принесу мазь, пока ты обработаешь руки, и настойка подействует, – старушка скрылась в избе и вышла со склянкой. Она сама обработала мне руки, и боль сразу же утихла. Только мазь желтого цвета прикасалась к коже рук, как сразу жжение исчезало.

– Спасибо, все прошло, – я поблагодарила женщину. – Я думала, у оборотней высокая регенерация, – вспомнила я, что за вопрос мучил меня, когда нашла малышку.

– Да, но эта девочка еще совсем кроха и не умеет запускать эти процессы в организме. Чтобы запустить этот процесс, нужна концентрация. Она сама по себе не работает, этому надо учиться, – объяснила мне старушка, а я удивленно хмыкнула. Ничего себе, как все мудрено. – Ну что, можно приступать. Настойка подействовала. Я еще вот укрепляющую принесла, только это все для людей, – уточнила матушка Василина, а я кивнула. Думаю, в случае с оборотнем не имеет слишком большой разницы: для человека или волка эта настойка.

– А теперь терпи, малышка, будет больно, – предупредила я свою пациентку, которая лишь кивнула, преданно глядя мне в глаза.

Я начала. Складывать по частям волчью лапу, приятного мало и дело не в страхе, что волчонок может меня цапнуть, а в том, что я чувствовала, насколько больно делаю малышке. Матушка принесла досочки, которые я использовала в качестве шины, и я забинтовала лапу. Мы обе выдохлись, и матушка один флакон настойки вылила в волчью пасть, а второй заставила выпить меня. Настойка подействовала моментально, и я почувствовала прилив сил, словно во мне заменили батарейки.

– Иди, я в бане воды согрела. Сама помойся и ее помой, – старушка кивает на волчонка. Я отнесла малышку в баню. Осторожно, чтобы не потревожить больную лапу. Баня была не жаркой, а то что надо, чтобы просто помыться и помыть юную пациентку. Мы вернулись, как раз когда матушка Василина накрывала на стол. Запах ароматных лепешек напомнил мне, что я ничего не ела с самого утра, а мы с этими приключениями пропустили обед.

– Иди ужинать, – позвала старушка кота, который так и сидел на крыше веранды. – Я уже не сержусь, – примирительно добавила матушка.

– А вот я еще сержусь, – Кеша гордо вильнул хвостом и повернулся к нам задом, демонстративно уселся к нам спиной на пушистый зад.

– Ну и сиди голодный, – безразлично пожала плечами матушка Василина.

Пока мы обедали-ужинали, погода испортилась. И сразу же после ужина вынуждены были зайти в избу. Матушка Василина растопила печь, и в избе стало тепло и уютно. Она разогрела травяной чай, а я задалась вопросом: что было в тех настойках. Малышку мы уложили перед огнем, и она задремала. А матушка Василина рассказала, как она готовит настойки, и даже предложила приготовить ее в качестве закрепления материала. Мы провозились до глубокой ночи, но я научилась готовить укрепляющую настойку и обезболивающую. Малышка то и дело постанывала и поскуливала во сне, и в итоге я легла рядом с ней, гладила, прижимала к себе, пытаясь успокоить. Матушка Василина дала мне подушку и пару одеял, и я замоталась с волчонком в них. Не было ощущения, что это что-то противоестественное. Просто ребенок болеет и его надо успокоить и вылечить. Матушка Василина пошла и пустила в избу Кешу, который мокрый, продрогший и не такой уже и норовистый, заскочил в избу и шмыгнул к печке, но, увидев там нас, остановился как вкопанный.

– Иди к нам, дворянин с помойки, – не смогла сдержать себя и не поддеть котяру.