Ну, давай, Ленусик, чмоки, побежала я… Я тут всех эти штучек сегодня накупила, ну для храма, теперь расставлять буду… Их там как-то по-особому расставляют, чтобы пространство-время не искорежить, ну я в этом ничего не понимаю, не верю я в это… Фигня какая-то, типа фэн-шуй… Я так, как мне хочется, лишь бы красиво…
От фонаря до фонаря
Кри-ик-крик, кри-ик-крик, кри-ик-крик…
Покачивается, едет куда-то, из ниоткуда в никуда маленькая повозка. Здесь все ездят на таких повозках, и Змум ездит, торопится за всеми, боится отстать…
– Не отстава-ай!
– Торопи-ись!
– Далеко до фонаря?
– Бли-изко-о!
Змум подгоняет повозку, повозка нехотя скрипит, покачивается по темноте – кри-ик-крик, кри-ик-крик… плохонькая у Змума повозка, да какая есть, другой-то никто не даст. Если кто из стариков умрет, так их повозка кому посильнее достанется, где Змуму с ними тягаться…
– Поторопи-ись!
– А ты что, Змум? К свету не торопишься?
– Да как не тороплюсь, а я что делаю?
Кри-ик-крик…
Кри-ик-крик…
И непонятно, по чему катится повозка – так и кажется, что ни по чему, по пустоте. Вот так, сама по себе, по черной пустоте, и в черной пустоте не видно других повозок, не видно лиц – только тусклое сияние света далеко впереди.
– Ты меня видишь?
– Нет! А ты меня?
– И я тебя не вижу…
– Не отставай!
Повозки катятся к свету – Змум уже знает, надо катиться к свету…
– Далеко еще?
– Да вот, рядышком…
– Да знаем мы это рядышком, кажется, близко, а потом катишь, катишь, а света все нету…
– Да вот он уже…
– У-ух, све-ет…
– Да вы бы хоть поздоровались с тем, кто свет дает!
– Здорово, парень…
– И вам того же…
– Хороший у тебя фонарь, крепко светит.
– Рад стараться. Да вы грейтесь, что как не у себя дома-то…
– Расступитесь, люди, что. Не знаете, что ли, как у света сесть, чтобы всем хватило…
– Классный у него фонарь, правда?
Змум поднимает усталые глаза:
– Правда.
Фонарь, костер, свет… называется по-разному, смысл один – сияющий круг, пятно света в темноте, свет этот сделал вон тот парень, сидит, щурится на сияние. Парню кланяются, парню приносят подарки, у кого что есть, кто хлебца, кто мясца, кто-то и красивый плащ подарит… кто-то протягивает теплый полушубок, парень у огня только смеется в ответ, зачем ему полушубок, если есть огонь…
– Жарко от него, верно?
Змум понимает усталые глаза.
– Жарко.
– А ты чего… не радуешься даже.
– Что радоваться… завидую я ему…
– Кому?
– Да… парню этому.
– Который светит-то?
– Ну… Ты же видишь, как ему… ему и подарки, и почет, и про него только все говорят, на него и смотрят… Как на прошлой стоянке кто-то вообще додумался мужику этому, у которого свет, в ладоши хлопать! Аплодисменты ему…
– А что ты хочешь… он же свет дарит… Ты хлеб кушаешь, мясо кушаешь, а свет-то кушать тоже надо?
– Надо…
– То-то же…
Где-то гремят аплодисменты, Змум нехотя хлопает в ладоши вместе со всеми…
Кри-ик-крик… кри-ик-крик…
– Куда торопишься-то так?
– Да… ухожу я от вас.
– Ты что? От отряда отбиваешься?
– Ну…
– А что так? Надоели мы тебе, что ли?
– Да нет… большие фонари пойду искать, большой свет.
– А маленького тебе что, мало?
– Да не мало… может, кто меня научит давать свет.
– Хи, кто научит… они свое ремесло в тайне держат, это же их хлеб.
– Ну, хлеб не хлеб, а может, найдется кто, кому тайну свою не жалко…
– Держи карман шире…
– Говорят, где-то там за полосой тьмы обучают свет давать…
– Это где?
– Это где темнота долго-долго, и фонаря ни одного нет…
– Ха, туда и не доберешься живой… без света-то…
– Да, говорят, как-то добираются…
– Ну. Дело-то твое…
Кри-ик-крик, кри-ик-крик…
– …ты вообще, парень, живой или нет?
Змум с трудом разлепляет веки.
– Не… не знаю…