Солнце медленно клонилось к закату, и белая шапка вершины Снежной горы казалась кроваво-красной в отблесках заходящего солнца. Туман, окутывавший вершины Туманных гор, тоже превратился из молочно-белого в ярко-алый. Желтая степь окрасилась в оранжевые тона, и Агрон любовался игрой света на лезвии своего топора – зрелищем, которое он видел сотни раз, но так и не научился принимать его как нечто обыденное.

– Мой отец говорил, что когда лучи заходящего солнца падают на лезвие твоего оружия, в его отблесках ты можешь увидеть души тех, чья кровь омывала этот металл. Мы не верим в другой мир, подобно эльфам или гномам. Мы не верим в то, что души умерших отправляются на небеса, чтобы предстать перед очами Арктара… Мы верим, что души умерших продолжают жить среди нас. Души предков постоянно следуют за нами, и помогают нам, наставляют на истинный путь, а могут и спасти тебе жизнь в бою. Но только души тех, кто умер своей смертью, умер от старости, или сам убил себя, не желая мириться с подступающей слабостью. Души же тех, кто погиб от топора или меча, навсегда остаются на острие этого оружия, увеличивая его силу и мощь.

– И много душ на твоем топоре? – спросил Алекс, впиваясь зубами в мясо подстреленного им кролика.

– Достаточно… Этот топор принадлежал еще моему деду, и на нем кровь сотен врагов. Этим топором убил себя и мой отец, и потому его душа будет со мной до тех пор, пока это лезвие способно разить.

– Убил себя? Мы, люди, верим, что душам самоубийц не будет счастья в загробном мире, что Арктар не приблизит их к себе, а наоборот, обречет на жалкое существованием у подножия его трона.

– То-то и оно, что мы не верим в то, что вообще сумеем приблизиться к трону Арктара. Он давно забыл о созданном им мире, и ушел куда-то далеко за его пределы.

– Не будем спорить о религии? – предложил Алекс, – Ты, помнится, обещал рассказать мне о себе. О том, почему ты так долго собирался в путь… И вообще, я порядком удивился, когда спустившись с гор я обнаружил здесь четверых широкоплечих волосатых существ, тут же набросившихся на меня. Разумных, и опасных… Я много чего повидал в горах, и готов был ко всему, но только не к тому, что моим попутчиком в этом путешествии станет один из них… Расскажи мне о твоем мире, Агрон? О существах, населяющих его, о его нравах и обычаях. В наших сказках и легендах говорится о том, что когда-то давно мы, люди, сосуществовали с вами, и с другими обитателями этих мест, но потом ушли за Туманные горы искать счастья.

Там, за горами, есть только мы, люди. Все остальные существа неразумны, и либо служат нам, либо потребляются в пищу как вот этот кролик… Кстати, даже кролики здесь другие… Более жирные, что ли.

– Да, – согласился Агрон, – В наших книгах я тоже нередко находил упоминания о людях. У нас, орков, книг слишком мало, но в чертогах гномов я видел огромные тома истории земель Арктара, в которых есть множество глав, посвященных людям. Но я бы никогда не подумал, что смогу встретить одного из них, и уж тем более не думал, что человек окажется… таким.

– Каким "таким"?

– Напрочь лишенным магии.

Алекс лишь пожал плечами, показывая, что любое упоминание о магии ему не интересно. Люди не владеют магией, и не желают иметь с ней ничего общего. Разве того кролика, что они сейчас едят, он убил с помощью магии? Нет, одного выстрела из пистолета (поразившего Агрона сильнее, чем самое удивительное из виденных им заклятий) было достаточно для того, чтобы это быстроногое животное навеки упокоилось с миром.

– Ладно, не о магии сейчас речь. Я обещал рассказать о себе, и сделаю это, но с условием, что ты ответишь мне тем же. Я хочу знать все о тебе, и о людях вообще. Все, что ты сможешь мне поведать, – Алекс кивнул, и удовлетворенный этим ответом Агрон продолжил, – Мы, орки – кочевой народ. Мы редко задерживаемся на одном месте, кочуем по степи из одного ее края в другой, тем самым позволяя зверью восполнить свои потери перед тем, как мы вновь вернемся в эти места, и вновь будем добывать там себе пропитание.