Я написал на листке свою фамилию, потом скосил глаза на погон и дописал звание. Потом стал вспоминать, какой сегодня день недели, месяц и год. День не вспомнил. Месяц опознал по листьям за окнами. Потом вспомнил год.

Когда прошло еще полчаса, у меня наступила апатия. Экзаменатор о чем-то спорил с вернувшимся Малевым. Вся наша группа, кроме трех умников, давно ушла.

Вернулся из разведки замначальника центра. Не то чтобы радостный, но заметно посвежевший, с известием, что начальник ГОМУ ГШ к нам не придет. Они (генералы) вернулись в штаб и готовятся к отъезду. Экзаменатор и Малев тоже посветлели лицами. Несколько минут они оживленно обсуждали эту информацию, а также возможные последствия визита начальника ГОМУ ГШ.

Вспомнив про нас, умников, экзаменатор пригласил всех к столу. Я, сидевший по замыслу ближе всех, быстрее других подошел к нему. На звук открывающейся двери не обратил внимания.

Но, поскольку полковник-экзаменатор вскочил со скоростью катапультирующегося летчика, я обернулся.

И увидел генерал-полковника, входящего в аудиторию. За ним вошло еще два генерала. Одного из них, генерал-майора Карасева, начальника учебного центра, я знал. Других нет, но кто они, и так было понятно.

Немых сцен в армии не бывает, поэтому кто-то рявкнул:

– Товарищи офицеры!

Мы все развернулись лицом к генералам и замерли. Начальник ГОМУ ГШ поздоровался, попросил всех присесть, затем прошелся по аудитории, разглядывая нас и настенные стенды. Потом, узнав своего офицера-экзаменатора, повернулся к нему.

– Ну как экзамен?

– Заканчиваем, – ответил полковник ГШ.

Чтобы ему не ответить, закончили…

– Я немного послушаю, – сказал генерал-полковник, – не возражаете?

Удивительно, но никто не возразил, и я в третий раз начал рассказывать свой билет. Пока шел экзамен, я уже, было, выучил его наизусть. Потом успел забыть. И теперь пытался глазами сканировать листки с написанным мной же текстом. Взять в руки листки и читать с них, было как-то несерьезно. Голосом, ставшим вдруг каким-то скрипучим, я что-то нервно говорил, а сам пытался понять, правда ли начальник ГОМУ ГШ слушает. Он, правда, слушал. Потому что, когда я закончил свой рассказ о взаимодействии с органами местного самоуправления при проведении призыва, он спросил:

– Где вы служите?

Я ответил.

– Главу вашего города знаете?

Я сказал, что знаю.

– А он вас?

– Городок у нас маленький. Глава города всех нас знает, – уклончиво ответил я. Поди угадай, как грамотно ответить на такой вопрос…

– А надо, чтобы он вас с военкомом знал не как всех, – сурово сказал начальник ГОМУ ГШ, – а как самых близких людей. Особенно в период призыва. Тогда и уклонистов у вас не будет. И на призывной комиссии сам будет сидеть, а не зама своего присылать. По хозяйственной части…

Я с понимающим лицом слушал. Не говорить же ему, что у нас глава города с военкомом вообще друзья – неразлейвода, но на призывных комиссиях он все равно не сидит…

Потом генерал-полковник Городов поделился своими представлениями, как должна проходить призывная кампания в городах и районах. Даже мне, прослужившему в военкомате без году неделю, это показалось фантастикой. Но мы, сидевшие вокруг него с одухотворенными лицами, бодро кивали головами и всем видом выражали намерение немедленно приступить к реализации этих идей.

Через пять минут начальник ГОМУ ГШ ушел. Мы посидели немного в том же составе. Экзаменаторы переговаривались между собой, умники молчали. Потом Малев подошел к нам.

– Спасибо, – сказал он мне, – говорил правильно… Только агрессивно как-то…

– Да? – удивился я. – От страха, наверное.