Олегу было девять, когда он попал под тот злосчастный автобус, возвращаясь из школы в своих новых модных наушниках. Громкая музыка и радость от полученной пятерки за контрольную притупили его внимание, и он бежал домой со всех ног, не оглядываясь по сторонам. Водитель просто не успел затормозить.

А через полгода Лена подала на развод. Виктор ее не осуждал, конечно. Она говорила, что видела в нем черты сына, да и ясно было, что она частично винит его. Он ведь не успел тогда встретить его из школы, задержавшись на заказе, и предложил сыну дойти домой самому, дескать, ты уже взрослый.

И когда объявили мобилизацию, Витя, не думая пошел добровольцем. Он за полгода потерял все, и счел, что служба Родине сейчас – лучший способ распорядиться своей жизнью. Да, он не смог спасти Олега, но сколько еще детей, да и взрослых, он мог бы защитить! Адреналин боевых действий помог отвлечься от боли, но теперь, когда срок закончился, и Виктор вернулся домой, он снова оказался в вакууме. В старой квартире находиться он больше не мог, потому и снял «однушку» в старой «хрущевке» и предался затворничеству. Окружающий мир не причинит тебе боли, если ты из него выпадешь насовсем. Такие вот выходы в свет он совершал крайне редко, предпочитая доставку продуктов на дом – благо, деньгами государство его обеспечило, и можно было лежать перед телевизором, потихоньку ремонтировать убогую квартирку (лишь бы руки чем занять) и предаваться самобичеванию. Но вот, он выбрался наружу и уже пожалел об этом.

«Зря я все-таки покинул свою берлогу», – думал Виктор, пока кассир сканировал его покупки.

Быстро упаковав свой холостяцкий сухпай, он спешно вышел на улицу. Прохладный ветер обдал лицо. Витя сделал глубокий вдох, и ему немного полегчало. Когда бегавшая по телу волна напряжения сошла на нет, он направился домой. Только вот гулять вдоль проезжей части и видеть всех этих людей теперь совсем не хотелось, так что Витя свернул в ближайший двор. Но и там покоя ему найти не удалось: у школы, которая располагалась во дворе, несколько крепких лбов – старшеклассников толкали мальчика лет четырнадцати на вид и отвешивали ему оплеухи. Разница у них небольшая, конечно, но все-таки разница. К тому же, он один, а их целая толпа. Витя мысленно чертыхнулся и сплюнул. Мимо пройти он не мог, но и детей гонять сегодня – дело неблагодарное. Прибегут потом их оголтелые мамаши…

Но выбора не было. Пусть прибегают. Виктор осмотрелся: безучастные люди не желали вмешиваться, делая вид, что ничего не происходит.

– Эй, мелюзга! – рявкнул Витя командным голосом и быстрым шагом пошел на хулиганов. – А чего толпой на одного? Может, меня попинать попробуете? Или только слабых шпынять смелые?

Витя бросил на землю целлофановый пакет и показательно размял кулаки. Для устрашения, конечно. Не в его это правило, с детьми драться. Хулиганы переглянулись и мигом расступились от мальчика. Все-таки удачно Виктор вышел в майке, которая подчеркивала его спортивное телосложение, да и глубокий шрам около носа придавал образу брутальности. Пацаны-то, в общем, тоже не промахи, на турники явно ходят, могут и толпой задавить.

– Да мы… это… прикалываемся, дядь, – пробубнил один из них.

– Кыш отсюда, – сказал Витя не очень громко, но все равно звучало это резко, как раскат грома, – Чтобы на счет три я вас здесь не видел, ясно? Раз…

– Не кипятись, мужик, – заговорил второй. – Мы уходим.

Пацаны еще раз переглянулись, и этот самый второй (видимо, главный авторитет в их стае) махнул остальным рукой, пытаясь всем своим видом создать ощущение, что у него все под контролем, после чего они спешно убрались подальше.