Его торжественно пересадили в центр, на главную площадь, но через несколько недель оно засохло. Однако самое худшее состояло в том, что и новые саженцы, срочно в больших количествах завезенные из сельской местности, тоже не приживались и засыхали на корню, словно теперь сам город заразился этим вирусом и отторгал любую растительность.

После этого и началось великое наступление пустыни. Она почувствовала, что последние преграды на ее пути устранены, и начала захватывать город.

…А то случайно уцелевшее, а потом засохшее дерево сохранили, и лучший скульптор города создал его бронзовую копию в масштабе один к одному. Памятник самому стойкому дереву, памятник всем погибшим деревьям, памятник неумирающему безумию человека…

Игорю повезло: он в те месяцы был в Штатах, на годовом гранте. Но когда вернулся, долго не мог поверить, что увиденное им не страшный сон, а новая реальность, в которой предстояло как-то жить. Или делать вид, что живешь.

Шепоты заполняли город. Шепоты и песок. Дыши, не дыши… Первое становилось делать все труднее, второе было привычным, но тоже непростым делом. Уходи под воду, углубляйся в свои кабинетные мысли, пиши, не дыши, окружи себя книгами, из которых уже сыплется песок, закрой окна, двери, ставни, все странички в интернете и даже почтовый ящик. Иногда это удавалось. Правда, ненадолго.

Игорь знал, что когда-нибудь, когда дышать станет совсем трудно, как бывало в детстве во время приступов, он выбросится на берег. Он относился к этому спокойно, потому что всегда помнил про того кита, который был еще жив и смотрел на него огромным глазом, и в нем читалось не столько страдание, сколько непонимание. Отказ понимать происходящее в мире.

Игорь перевел взгляд на книжные полки. Сколько исследований, монографий, статей, докладов и смелых гипотез было написано, опубликовано и высказано за 175 лет, прошедшие со дня публикации «Моби Дика». А он и ныне там, в глубинах подсознания, среди самых глубоких метафор, ускользающих от логики, от анализа, от слов… И кто из ученых, посвятивших почти всю жизнь изучению великого романа, может сказать положа руку на сердце, что прожил ее не зря? Моби Дик победил на страницах книги и продолжает побеждать до сих пор.

Может, надо было все-таки стать океанологом? Бороздить океаны, опускаться в батискафе в темные глубины, общаться с рыбами, дружить с любимыми китами и дельфинами. В этом было бы намного больше подлинной свободы. И всегда, всегда дышалось бы легко, потому что морской воздух, потому что пространство, потому что океаны…

Сигарета потухла, на дне кружки с чаем тонким слоем лежал песок, и тихое тиканье часов казалось беспощадно громким, заполняя весь дом.

Игорь взял ручку и написал в дневнике: «Я бы хотел, чтобы город стал китом и рассказал мне историю своего спасения. Город, ты ведь когда-нибудь станешь китом, правда?»

Каждый день Игорь задавал городу этот вопрос. И каждый день ждал ответа. Дыши – не дыши…

Но город молчал…

Наступал вечер…

…И в окнах больницы отражались лучи красного летнего заката. Старик сидел в больничном дворике на скамейке, смотрел слезящимися глазами на старый двухэтажный корпус и рассказывал мальчику о китах. Мальчик слушал внимательно и задумчиво, не перебивал, не задавал вопросов. Он не думал о предстоящей операции, точнее, не волновался. Так велела мама. Она сказала, что и думать нечего, что все будет хорошо, потому что доктор очень опытный, и мальчик просто уснет, а потом проснется, и все будет уже сделано. И даже больно не будет. Ну, может, совсем чуть-чуть.

Несколько дней назад он оказался в больнице, познакомился с этим странным стариком, и они почему-то сразу подружились.