И тем не менее мальчик любил эту женщину в белоснежном накрахмаленном халате с тихим, немного скрипучим голосом. Кит возмещал ему все потери с лихвой. И он чувствовал тайную солидарность с ним, потому что ему, киту, тоже нельзя было кушать все эти вещи. Так сказала Ребекка Марковна. Она даже добавила, что мальчик должен поддерживать кита, потому что ему сложно жить в мире, где нельзя есть столько вкусностей.

А кит будет поддерживать мальчика, когда ему станет трудно дышать. Да-да, кит будет учить его дышать. Спокойно, ровно, не нервничая… «Сейчас все пройдет, не волнуйся. Ты же знаешь, что иногда это бывает. Вот уже и окно нам открыли, видишь? Свежий воздух, такой прохладный, влажный после дождя. А в океане мне тоже иногда не хватает воздуха. Тогда я выныриваю на поверхность и дышу полной грудью. Представь, что ты сейчас тоже под водой, но мы уже всплываем с тобой наверх. Осталось совсем немного, потерпи, мой хороший…» – так говорил ему кит, и так говорила ему мама, и мальчик слушал их и терпеливо ждал, когда пройдет приступ, и они вынырнут на поверхность.

Они вышли из кабинета, сопровождаемые недовольными взглядами очереди, и пошли в больничную аптеку. Мальчик в этот раз не стал задавать никаких вопросов, почувствовав настроение мамы.

Навстречу прошла женщина с девочкой лет шести, и та с интересом посмотрела на кита. Мальчик улыбнулся: он гордился своим китом, он знал, что у него самый красивый и умный кит в мире.

Школьные тетради мальчика были разрисованы китами, и в классе он получил прозвище Китенок. Все его близкие и друзья были уверены, что он станет океанологом и будет изучать жизнь китов. И сам мальчик так думал, рисуя очередного кита в тетради по геометрии.

Город молчал…

Пустыня наступала постепенно, но с каждым годом все сильнее сжимала свое кольцо вокруг города. На окраинах она уже хозяйничала полностью. Пустые здания утопали в песке, песок брал их за горло, проникал в квартиры многоэтажек, заполняя их своей непреодолимой текучестью. Песок был вездесущ и непобедим. Люди переселялись ближе к центру, занимая дома тех, кто успел уехать. Но и в центре песок все чаще напоминал о себе. Каждое утро все подоконники снаружи были покрыты тонким его слоем, он проникал даже через плотно закрытые окна и появлялся на мебели, полу, страницах книг, на продуктах в шкафу, тщательно обернутых полиэтиленовой пленкой.

Песок всё чаще скрипел на зубах и попадал в глаза, вызывая острое раздражение или боль. Люди пытались бороться пустыней, но силы были неравны. И они знали, что город обречен. Его превращение в пустыню было делом времени, которое, конечно, было на стороне песка, как одной из лучших своих метафор.

…Океанологом Игорь так и не стал. Он стал филологом и переводчиком, специалистом по американской литературе. А еще он стал Игорем Кирилловичем, кандидатом наук, автором многих публикаций, преподавателем в университете. Много поездок и два неудачных брака позади, впереди, на горизонте, какие-то каменистые островки, крики чаек и почти израсходованные запасы пресной воды на борту.

Впрочем, китов он все-таки не бросил, решив сделать новый перевод знаменитого романа Мелвилла. Но Моби Дик не давался и постоянно уплывал в недостижимые глубины, как и положено настоящему киту. Работа затянулась на годы, а потом Игорь и вовсе отложил ее до «лучших времен», в чье наступление, впрочем, мало верил. Потому что все вокруг стремительно теряло смысл, облетало, как осенние листья, оставались лишь голые ветки скудных достижений, которые тянулись из прошлого в будущее и одновременно боялись его. Только уплывающий белый кит был бессмертен, словно белый лист бумаги, точнее, образ этого листа, оставшийся прямоугольным белым пятном на географической карте вечности.