Пока они не пытаются ритуально его сжечь, с ними можно работать.

Центральная фигура выступила вперёд и вскинула вверх руки.

– О Легендарный… Ты пришёл, чтобы вразумить паству свою…

Кирилл обернулся, ожидая увидеть за своей спиной идола, фреску или гобелен с изображением святого, но нашёл только голую стену. Тогда он обернулся обратно.

– И восстал ты ото сна, и пробудимся мы подобно тебе…

Толпа зашелестела, тоже поднимая руки.

Кирилл подумал, что начинать смеяться сейчас будет невежливо.

– Вы… ко мне обращаетесь?

Толпа замерла.

– Легендарный молвил! – приятным и, кажется, смутно знакомым баритоном вскричала центральная фигура. – О Легендарный, неужто не узнал ты свою паству?

И воздетые к потолку руки мягко скинули с головы капюшон.

Нет, это уже выше его сил.

– Георгий Маркович.

– Нет, он узнал, он помнит!

Толпа возликовала. А Кирилл не мог не узнать эти седые виски, извечный белый воротник рубашки и чуть сгорбленный нос на худом лице.

Месяц назад, будучи директором их компании, Георгий Маркович сказал, что травмировал спину и собирается пораньше уйти на пенсию. Выйдя в общий офис и никого заранее не предупредив, он попросил минуту внимания и передал бразды правления своему протеже. Кириллу.

Это он учил его вести себя с клиентами. Всегда держать обувь в чистоте, помимо всего прочего. И не бояться грамот, висящих в директорских приёмных.

Георгий Маркович…

– Что здесь происходит? – спросил Кирилл, устало разминая переносицу. – Почему вы говорите на староцерковном? Если это розыгрыш на день рождения, то вы опоздали на…

Месяц.

В отделе ещё шутили, что повышение – это подарок. Если задуматься, возможно, так и было. Ему исполнилось тридцать три. Как там говорят, это возраст Христа? И в буддизме, вроде, что-то такое было…

Кирилл быстро посчитал в уме, когда его повысили: тридцать три дня назад.

Да, смеяться явно было бы невежливо.

– Я понял, что ты особенный, как только тебя увидел, – сказал Георгий Маркович. – Люди таяли, как только ты на них смотрел.

Это называется сосредоточенная харизма. И активное слушание. Их этому учили на бизнес-курсах, какого чёрта…

– И я сразу поняла!

О нет, только не это.

Из другого капюшона вынырнула Анечка.

– У меня никогда не было такого начальника, – пролепетала она. – Вы абсолютно уникальный! Такой внимательный… А я ведь только секретарша!

Активное слушание. Ага. Оно именно так и работает.

– И когда Георгий Маркович сказал, что это вы… что это всё про вас, и в пророчествах… то я сразу поняла, что он прав! – она поджала губы, расстрёпанная и маленькая. – Это же вы, правда?

Кто-то сбоку включил холодную офисную лампу. Её свет пролился на собравшихся, начавших один за другим снимать капюшоны. Вот кудрявая голова Матвея Артёмовича – гель для волос с помощью балдахина окончательно прекратил справляться со своей задачей. Вот собачница Инна. Пепельный Петя, ответственный за тот самый первый билборд. Бухгалтер Тамара. Танечка – это же не сахар она положила к кофе, иначе что его усыпило? Андрей. Хмурый Павел со стройки. Все, кто целый день водили его кругами, не отвечали на вопросы и отсылали друг к другу за ответами.

– Анечка-Анечка… Ты же почту так и не проверила, да? И так знала, что там ничего не будет, – Кирилл не знал, смеяться ему или хлопать себя по лбу от досады. Сюрреальность происходящего капала ему на нервы. – И в полицию обращение даже не начала писать…

– Это всё не важно, – снова вскинулся Георгий Маркович. – Важно то, что ты – тот, кого ждали тысячелетиями!

– Кто-кто? – переспросил Кирилл. С уколом вины он подумал, что наставник не зря ушёл на пенсию. В его шестьдесят восемь, кажется, к нему в разум уже постучался старческий маразм. – И кто я, второе пришествие? Мессия? Где вы это нашли-то, Господи…