– Нас с детства приучали не разговаривать с незнакомыми. Это наша ментальная привычка – убегать от людей.

– К сожалению, да. – Кристина была красивой девушкой. С «гулькой» русых волос на затылке, густыми бровями и большими зелеными глазами. Впрочем, может ли казаться некрасивым человек, которого по-настоящему заботит жизнь других людей? – Я пришла домой, разулась и занялась своими делами. Спустя какое-то время, наверное, полчаса или час, я зачем-то выглянула в окно. То самое, из которого выход во двор. Этот мужчина лежал на земле, а вокруг него были какие-то люди. Человек пять. И тут я впервые подумала, что ему было плохо. Я накинула кофту и выскочила на улицу. Одновременно со мной приехала и «Скорая», которую кто-то вызвал. Мужчину быстро погрузили на носилки и увезли. Сказали, что он умер, и это был инсульт. Кстати, тогда тоже была осень.

Я любила осень больше, чем саму себя. С ее влажными листьями, разным дизайном пальто, звуками распахнувшегося зонта и горячим чаем. Летом я не умею быть счастливой, мой год официально начинается с приходом сентября. Но у Кристины была своя, совсем не похожая на мою, осень.

– С этого все началось?

– Да, но не сразу. Милосердными не рождаются, ими становятся. Потому что нам в детстве ничего не рассказывают. Ничего из того, что действительно важно. Если бы мне в детстве кто-то внушил то, что незнакомые мужчины могут не только насиловать и грабить, но и просить о помощи, этот парень, возможно, сейчас был бы жив.

Синдром закрытых дверей. Именно такой диагноз я щедро ставила практически каждому ныне живущему. Уставшие от несовершенства мира, мы превозносим себя до лика святых мучеников и запираемся в этом личном алтаре от окружающих.

Каждый нововстречный автоматически маркируется как «чужой», когда это так просто – сказать незнакомому человеку «будьте здоровы». Но несовершенство мира, тяжелые пакеты и мантра «это не мое дело» делают нас немыми.

– Ты, наверное, запомнила его глаза.

– Да. Я потом долго не могла уснуть. Не могла работать, думала о том, почему испугалась и не спросила, нужна ли ему помощь. Ведь это было так просто. В его глазах было совсем не бешенство, а страх смерти и просьба о помощи. Ему было плохо, и он не мог из-за этого говорить. Представляешь, человек умирал, а я побежала в подъезд? Говорят, некоторые люди, работающие на скотобойнях, потом сходят с ума. Потому что они видели слишком много страха смерти в глазах. Это действительно нельзя ни с чем сравнить. Этот взгляд за минуту до смерти настолько сильный, что передается тебе. Я тогда действительно испугалась. Убежала, а этот взгляд мне в наказание всегда останется в памяти.

Я пожала плечами.

Есть такая притча. Умер мужчина и попал на небеса. Там бог предложил ему самому выбрать, в какую дверь заходить – рай или ад. «Но как же я смогу принять такое решение?». – «Вспоминай свою жизнь», – ответил бог. «Пять лет назад я не спас человека, который тонул в реке. Наверное, мне в ад». – «Но этот человек должен был через год сбить на своей машине троих детей. Так что все сложилось хорошо». – «Да? Отлично! Ведь еще год назад я помог женщине донести сумки, и она успела на поезд». – «И этот поезд потом сошел с рельс, а женщина погибла». – «Господи, как же я тогда решу, куда мне идти?» – «Легко. Только судить надо не по своим поступкам, а по своим намерениям».

– Ты до сих пор себя винишь?

– Если честно, да. Особенно теперь, когда я понимаю, как много можно изменить, если вести себя по-другому. Если быть более внимательными.

– И как много?

Кристина улыбнулась. Похоже, я прикоснулась к ее самой любимой теме.