– Не обижайся, дурочка! – он протянул к ней руку и провел по лицу. – Я только рад этому. И не волнуйся! Наш ребенок ни в чем не будет нуждаться. Вот за это нужно выпить еще по одной.

– Ну, знаешь ли, Федя! – она отщипнула несколько крупных виноградин и послала их в рот. – Ты сам мне говорил, что врачи дают тебе от силы год жизни. И что я потом буду делать? Кому я потом буду нужна, да еще с ребенком?

– Ничего, рыбка, ты женщина не бедная, найдешь себе мужа… С такими-то деньгами.

– Нет, милый! Меня такая перспектива не устраивает.

– А что же ты хочешь?

– Я хочу, чтобы твой… наш ребенок стал твоим наследником, и в будущем возглавил бы корпорацию.

– И как ты себе это представляешь? – Кольчугин допил свой бренди и поставил бокал на столик.

– Женись на мне!

– Но я тебе уже не раз говорил, что это невозможно. Я не могу развестись с Ниной. Я слишком многим ей обязан. К тому же через четыре месяца мы с ней отметим золотую свадьбу. А ребенка я признаю, дам ему свою фамилию и отчество…

– Тогда перепиши на меня завещание. Ведь Нина Павловна также не молода, ей столько денег не нужно. А наследников у тебя нет.

Кольчугин сразу помрачнел, вспомнил трагическую смерть своего единственного, но непутевого сына. Он вместе с женой поехал на отдых на Ибицу, но страсть к зеленому змию тоже взял с собой. Она, эта страсть, его и погубила. На море был легкий шторм, но Дмитрий, в очередной раз повздорив с женой, пошел сначала в бар, а затем на берег. Плавал он неважно, и не смог справиться с волной – кричать было бессмысленно – в такую погоду, да еще в сумерки на пляже никого не было. Лишь на вторые сутки его труп выбросило на берег.

Поняв, что немного перегнула палку, Филатова перебралась к Кольчугину на колени, стала прижиматься к нему и ласкаться.

– Прости, пожалуйста, я не хотела разбередить твою рану. Случайно вырвалось.

– Да нет, ты права насчет наследника. Я подумаю.

Аркаша Худиков явно опаздывал. Вбежал в раздевалку, когда там оставался лишь один человек – фрезеровщик Никита, да и тот уже переоделся в рабочую одежду, украдкой глотнул пива из пластиковой полуторалитровой бутылки, сунул ее в самый угол шкафчика, прикрыв брюками и ветровкой. В этот момент и появился Аркаша.

– Привет, Никитос!

– Опять опоздал, Аркаша! Вставит тебе Кузьменко одну штуку в одно место.

– Договоримся, не боись. Не мог раньше! Еле встал, голова гудит, трубы горят.

– Опять перекушал, что ли? – на ходу спросил Никита, усмехнувшись.

– В свой законный выходной имею право! – крикнул ему вслед Аркаша, расстегивая пуговицы на рубашке. – Лучше бы дал пару глотков сделать, – Аркаша говорил уже сам с собой. – Я ведь знаю, у тебя в шкафчике всегда что-то есть.

Напялив с трудом дрожащими руками на себя рабочий комбинезон, на голову надел кепку козырьком назад и уже хотел было выйти в цех, но остановился, махнул с досады рукой и, выглянув в коридор, не идет ли кто в раздевалку, вернулся, подошел к шкафу Никиты, отщелкнул замок, не закрытый на ключ, пошарил там среди одежды и нащупал-таки такую желанную бутылочку пива.

– От пары глотков тебе не убудет, Никитос.

Лицо его сразу посвежело, но голова все равно была, как в тумане. Быстрой походкой он вошел в цех, мимоходом глянул на свой верстак и направился в каморку мастера цеха.

– Привет, Степаныч! Я за инструментом и фронтом работ.

– Аркаша, последний раз я прикрываю твое опоздание, – недовольно произнес тот, подходя к шкафу с инструментами. – Березин мне уже четко сказал, что ему надоели твои выходки и он готов перевести тебя в механический цех. Ты же понимаешь, здесь цех серьезный, никаких послаблений никому…