- Он?

- Ильюшка, - тварь погрозила пальцем. – Не притворяйся большим дураком, чем ты есть на самом деле. Ты ведь все прекрасно понял… кстати, девушку жаль, но зря она языком молола… могла бы еще и пожить… недельку-другую. Что ты смотришь так, с укоризной? Мне тоже питаться надо. Ты же не думаешь о том, что чувствовала себя свинья, которую ты давече вкушать изволил?

Тварь засмеялась.

А смех у нее неприятный, дребезжащий, и нисколько не похож на матушкин.

- Что здесь происходит?

- Интересный вопрос, - ответила она. – Поверь, я и сам не отказался бы понять… происходит то, что в руки твоему папочке попала одна вещь, которую защищали от многого, но увы, защиты от дураков так и не придумали. Он прочел. Кое-что выписал. И возомнил себя великим магом. Задумал ни много, ни мало, составить заклинание, которое бы духов подчиняло, таких вот…

Оно развело руки и хлопнуло себя по щекам, сильно хлопнуло, так, что на щеках остались красные следы.

- Нет бы чем попроще заняться… но ему же славы охота, желательно, мировой… да ты присядь, Ильюшка, присядь… спит твой папаша. И видится ему во сне признание… а что до работы его, то теория теорией… теоретик он знатный, тебе ли не знать. Когда ж до практики дело дошло, то и выяснилось, что по ту сторону не только духи водятся.

Глаза матери налились слезами.

- Ишь, мечется… душонка махонькая, что воробей, а не успокоится никак.

- Ты…

- Не я. Он меня призвал. И в это тело заключил. Как я понял, твоя матушка слишком много вопросов задавать стала. А это уже пришлось не по нраву твоему батюшке. Вот он и позвал ее… на опыт поглядеть.

Смех был хриплым, больным. А изо рта матушки хлынула черная кровь, которую дух отер рукавом хламиды.

- Повелитель… чтоб ему…

- Зачем сегодня он тогда…

- А что ему тебе, любопытному, ответить было? Что он матушку одержимою сделал? Или что сестрицы твои ныне уже не люди вовсе? Не пожалел дочек родных…

- Кто они?

- В вашем языке такого слова нет. Они не отсюда, из древней страны, которая давным-давно сгинула… таа-кхеми. Шакалы пустыни. Твари, в сущности, не самые сильные. Ты бы с ними справился. Но хитры. И всегда парой работают. Одна жертву морочит, другая силу тянет. Только и горазды, что жрать в три горла, а пользы от них… в пустыне могут дорогу закружить, особенно, если случится буре быть. Там, в песках, и караванам пропасть случалось. А здесь… вот уж не знаю, куда и зачем их… он думает, подчинил.

- А на самом деле?

Илья старался говорить спокойно, хотя и подозревал, что тварь не слова слушает, а само его, Ильи, сердце, которое то обмирало, то пускалось галопом. И во рту пересохла. И душа свернулась комком дрожащим.

- А на самом деле они позволяют думать, что подчинил… хитрые, говорю же. Я вот в подвале заперт словом хозяйским. Довольствуюсь крохами. Эти же… тьфу…

- Зачем ты мне все это рассказываешь?

Бежать.

Подняться. Тварь не станет удерживать. Кинет в спину пару слов язвительных, но задерживать не станет. Во двор. На конюшню. Жеребца заседлать или… на незаседланном можно. А то и вовсе пешком… чай, столица…

Кричать.

Поднимать всех, кто есть.

…есть же магики. И знахари со знахарками. И ученые… и книги, пусть частью запертые, да неужто не сыщется в них заклятья какого, чтобы унять проклятого духа?

- Бежать думаешь? – поинтересовался тот. – Хорошее дело… у тебя, быть может, и получилось бы. Но вот… приведешь помощь? Спасать станешь? Не спасешь. Мне ей голову свернуть – одно мгновенье…

И шея изогнулась, захрустела.

- Прекрати!

- А девок… их и обнюхают если с головы до пят, ничего не увидят. Твари-то древние. Прятаться привыкшие. Их и дети бога не всегда увидеть способны были…