Зачетная, расталкивая остальных, первая двинулась в нашу сторону. Ну, окей. Открываю дверь, пропускаю ее вперед. Кокетливо стреляет в меня глазками. М-да–а, зачетная, не ребенку ты в няньки хочешь. Себе взять, что ли? Стоп, Шведов! Память короткая? Десять минут назад ты давал себе обещание, что больше никаких баб!

– Стрекоза, за мной, – попутно кидаю секретарше.

Идем втроем в мой кабинет.

8. 8. Настя

Медведь и медвежонок спят.

Охраняя сон маленького Матвея, я сижу рядом с ним на диванчике и пишу Олеське сообщения, вкратце рассказывая обо всем, что произошло за последние несколько часов. Она комментирует это все, не стесняясь выражений, хорошо, что экран не умеет краснеть. Делюсь с ней переживаниями, что, скорее всего, меня сегодня уволят. Шутка ли – хамить директору. Но надо признаться – я вины за собой не чувствую. Подруга успокаивает, что Шведов отойдет и инцидент забудет, и вообще он должен быть благодарен, что я ребенка его успокоила.

"Ну а вообще он как? Красавчик, Шведов этот?"

"Медведь" – одним словом описываю и внешность, и характер.

"Вау! Мой любимый вид! Хочу на него посмотреть!"

В этом вся Олеська – любопытная до мужиков. А после того как мы с ней прошерстили интернет, но так ничего и не нарыли про Шведова, интерес ее к его персоне увеличился во сто крат. И я без задней мысли пишу ей бредовую идею:

"У нас сейчас будет отбор на должность няни для мальчика,  хочешь, приезжай типа тоже работу ищешь, заодно посмотришь на медведя".

Отправляю сообщение, и вдруг где–то глубоко внутри зарождается сомнение – а не зря ли я Леську зову? Надеюсь, она посмеется и откажется. Но нет.

"Слушай, это будет прикольно, сейчас наведу марафет и приеду"

Я не успеваю написать следом причину, по которой не стоит Олесе приезжать сюда, как директорская дверь распахивается – старший медведь очнулся после спячки. От неожиданности я вздрагиваю и шикаю на Михаила Ивановича, чтобы не шумел. Глаза у него осоловевшие – не доспал. И лохматый. Ну точно зверь. Один плюс в нем есть – парфюм классный умеет выбирать. Со вкусом мужик.

Рядом зашевелился Матвей.

– Эй, приве–ет, – ловлю сонный взгляд мальчика, улыбаюсь ему, настраивая на позитив. Помню из детства, как мама будила меня маленькую ласковыми словами и поглаживаниями, от этого даже самое пасмурное и холодное утро было светлым и добрым, а настроение весь день было хорошим. – Выспался?

 Матвей возится, морщится и что–то ему не нравится. Вот–вот заплачет.

– Что такое, – беспокоюсь, – болит что–то?

А вдруг салат в кафе был несвежим? Что же делать? Как узнать причину?

– Он в туалет хочет, – подсказывает его отец.

– Да?

Я растерялась. Не умею я детей в туалеты водить, тем более мальчиков.  И не знаю, может ли Матвей сам все делать в этом возрасте. Смотрю то на мальчика, то на его отца. 

– А… а в–вы не могли бы… сами…  – прошу мужчину.

– Туалет прямо по коридору, – Медведь смотрит так… испытующе. Проверяет?

А я… Мамочки! Краснею от кончиков волос до пяток.

– Это не сложно. У мальчиков все устроено так же, как у взрослых мужиков, – усмехается  гризли, – только поменьше размерами.

Капец! От его намеков я готова провалиться сквозь землю. Слава богу, он все–таки переключается на сына и подхватывает его на руки со словами:

– Так, Матвей, пойдем по–быстренькому.

Шведовы скрываются  за дверью, а  я выдыхаю и обмахиваюсь руками, подгоняя воздух поближе.

Телефон пиликает входящим сообщением.

Олеся: "Выезжаю, скоро буду"

О, нет! Интуиция подсказывает, что Никольская приедет сюда зря. В том смысле, что ее приезд и возможное общение с Михаилом Ивановичем может для кого–то закончиться плачевно. А точнее, для меня. Узнает шеф, что я тут смотрины устроила для подружки, и выгонит взашей.