Кстати, из приемной не доносится ни звука. Открываю дверь – пусто. Видимо, моя секретарша увела ребенка в кафешку.

Вот интересно. Почему малой заткнулся только с этой не–пойми–что–за–экспонат по имени Настя? Что в ней такого, какие слова нашла для него?

 Если Матвей действительно мой сын, то чего он орет со мной? Почему не чувствует кровную связь? Был у меня порыв сдать анализы на родство и пропал. Зачем? Что это изменит? Сын, не сын, какая разница? Не хочу я детей. Не хочу этого пацана. Верните мне мою спокойную разгульную холостяцкую жизнь! Где не будет круглосуточных криков и выноса мозга. 

Кстати. Надо воспользоваться тишиной и позвонить Андрюхе. Как я про него забыл? Он же сразу после института пошел работать в частное сыскное агентство. Команда из знакомых ребят в полиции и собственной службы безопасности уже ищут мамашу ребенка, но пока глухо. А у Андрея возможностей может быть побольше.

Где–то когда–то я записывал  его телефон, только где? Лезу в стол, перерывая в ящичках документы.  На дне нижнего отсека отыскалась старая записная книжка. А вот и номер Третьякова, надеюсь, до сих пор рабочий. Набираю. Гудки.

– Третьяков. Слушаю, – басит в трубку изменившийся за несколько лет, но смутно знакомый мужской голос.

Уф.

– Андрюха, дружище, здравствуй, дорогой! Это Шведов тебя беспокоит. Помнишь такого?

– Шведов? Шведов… Михаил? – неуверенно.

– Он самый. Узнал, чертяка, – расплываюсь широкой улыбкой, представляя худощавого паренька с вечно лезущей в глаза белобрысой челкой. Интересно, какой он сейчас, спустя шесть лет?

– Ага, тебя забудешь, косолапый, – ворчит добродушно. – Как жизнь?

– Э–э, ну как тебе сказать…

– Понял, – усмехается, – давай по делу. Просто так ты бы не позвонил, угадал?

– Угадал, – сдаюсь со вздохом. – Надо найти одну женщину…

 – Ну как всегда – мужчины ищут женщин, женщины ищут мужчин. Давай подробности.

Излагаю ему свою просьбу. Андрей запрашивает видео, что нарыл Степан с ребятами. Скидываю ему контакты, чтобы общался с моей службой напрямую.

Закончив разговор, откладываю телефон в сторону, откидываюсь на спинку любимого кресла. К привычному горьковатому запаху натуральной кожи добавился еще какой–то слабый, сладковато–фруктовый. Женский. А–а, доходит до меня, стрекоза же здесь сидела. Как Дюймовочка на троне. И при этом дерзкая. Бесстрашная.

Усмехаюсь. Смешная.

А  волосы у нее красивые. Черные как вороново крыло, густые. Так бы и потрогать, сквозь пальцы пропустить, на кулак намотать… Не, не мой формат. Мелкая...

Все тело наливается свинцовой усталостью, прикрываю на минуту глаза…

Просыпаюсь от жужжания телефона. Шея затекла, спина тоже, но спать все еще хочется. Умотал меня ребенок за эти три дня. Угораздило же меня так встрять.

Промаргиваюсь. Хватаю телефон. Мне очень нужны хорошие новости – что Инка нашлась, и я, наконец, с чистой совестью отдам ей Матвея обратно. И чемодан денег в придачу, если вдруг заартачится. Не знал  о нем пять лет и еще лет восемьдесят не знать бы.

Не хочу детей. Не люблю детей. А после трех дней кошмара даже смотреть не могу в сторону всех, кто меньше метра ростом.

Увы, это не сыщики звонят.

Милена.

Жгучая брюнетка-барби, не особо одаренная умственными способностями, но ублажает прихоти на отлично. Столкнулись мы с ней в клубе сначала случайно, а второй раз сто пудов она подстроила – врезалась в меня возле барной стойки, опрокинув на себя бокальчик с горячительным. Продолжили мы наше "случайное" знакомство в вип-комнате, а после еще пару раз пересекались в городе. И что теперь, решила, что у нас серьезно?

Можно бы и сбросить звонок, но ведь не отстанет. Будет звонить, писать, ума хватит – приедет. Дернул же черт сказать, где я работаю... А может, ей Матвея подкинуть? Ну нафиг, только не ее.